"Уже вторую неделю кусаю, — подумал Блинов. — Докусался. В кино снимаюсь — название «Маска», пудрюсь.

Надо было начало заснять, когда я на гранате лежал: спасал, мол, наш герой универмаг от взрыва. И ни в какую не хотел вставать! Еле-еле оторвали от пола и насильно выбросили в коридор. Но наш герой изловчился, подцепил гранату ворсистым джемпером и уже в коридоре вторично бросился на нее своей широкой спиной. Он не был уверен в надежности канадских взрывозащитных костюмов саперов — наши, российские (несуществующие), куда лучше".

В захватывающий сюжет вклинился чей-то голос:

— Юрий Иванович... Алло, Юрий Иванович. С вами все в порядке?

— А?.. Да, пять минут, полет нормальный.

Валентина улыбнулась шутке местного авторитета:

— Если вы готовы, начнем. Заходите в палату, не очень продолжительный взгляд на больных, общее приветствие. Затем инициатива переходит к репортеру. Я буду стоять за камерой и дам вам знать, когда нужно смотреть на репортера, когда в объектив камеры. Я пошла. Ассистент подскажет, когда вам войти.

Прошла минута, не больше, и Блинов шагнул в палату.

Непродолжительного взгляда не получилось. Бригадир прирос к полу. Он увидел то, что не смог представить себе во время разговора с Шевцовым. Глаза подолгу задерживались на каждом искалеченном. И его, Блинова, в эту палату тоже бросило взрывной волной от учебной гранаты. И контузило. Факт, что контузило.

Тяжело шагнув, он протянул руку парню без ноги:

— Юра.

— Олег. Очень приятно.

Снова шаг.

— Юра.

— Тезки. Тоже Юра.

— Слава. Очень приятно...

Режиссер морщилась за спиной оператора, который неотступно следовал с камерой за Блиновым. Что он делает?! И вдруг поняла, что так даже лучше. Да, бесспорно, это здорово. Если камера передаст выражение лица Блинова, чувства, которые, несомненно, захватили его, — передача будет обречена на успех.

Володе Терехову бригадир протянул левую руку, чтобы парню было удобнее, — правой у того не было. Рукопожатие получилось крепким. Он присел на кровать, вплотную к парализованным ногам. Кашлянув в кулак, Блинов посмотрел на мать Терехова. Она была старше Юры всего на два-три года.

— Зинаида Александровна, у нас все готово к отправке Володи в мюнхенскую клинику? Спортивное общество «Маяк» выделило необходимую для операции сумму. Вы также можете поехать с сыном, все расходы мы берем на себя.

Женщина качала головой и плакала. Если она сомневалась в честности тех двух парней, то Блинову поверила сразу...

Наступила нежелательная пауза. На помощь Блинову подоспел репортер, впервые с появления бригадира в палате открывший рот.

— Юрий Иванович, я знаю, что вы давно занимаетесь благотворительностью. На ваши деньги куплена видеоаппаратура, которую мы здесь видим, протезирование происходит при непосредственном участии западных фирм и вашей материальной поддержке.

Блинов неожиданно остановил репортера и посмотрел прямо в объектив камеры, обращаясь к оператору:

— Ты лучше их снимай. — Он указал на притихших парней и вышел из палаты.

Валентина Скороходова тихонько похлопала оператора по плечу: снимай, снимай. Передача получилась короткой, но емкой.

* * *

В машине Блинов набрал номер телефона Шевцова.

— Серега? Привет. Блинов. У меня к тебе есть предложение. Когда мы сможем встретиться?

— В любое время. А ты где сейчас?

— Я? — Перед глазами Блинова вновь встали искалеченные пацаны. — Не знаю, братан... Пропал без вести.

Таджикистан, юго-западный приграничный район

Боевики полевого командира Худойкулова прибыли на «КамАЗах». Их было восемьдесят человек. Достаточное количество, чтобы разбиться на два отряда и блокировать обе тропы, которые потом сходились.

Женя Ловчак и Слава Михайлин наблюдали за действиями боевиков, укрывшись в скалах. Расстояние — двести метров.

У «КамАЗов» остались десять человек, остальные длинными вереницами неспешно направлялись в горы.

Вооружены они были не хуже «беркутов»: гранатометы, автоматы с подстволками, портативные рации.

Ловчак оставил Михайлина одного и поспешил с докладом к командиру.

На подступах к лагерю его тихим свистом встретил Ремез.

— Приехали?

— Восемьдесят душ, включая водителей. Разделились на два отряда по тридцать пять человек в каждом и двинули в горы.

— Недооценивает нас Юсуп. Трое на одного — и не боятся.

Ремез бросил взгляд на часы. По времени выходило, что они успевали спуститься в долину до прихода боевиков Юсупа — если бы пошли перевалом — и укрыться. Времени хватало даже с запасом. Евсей здорово помог, они сумели провести рекогносцировку, видели, где содержат Орешина. Фактически Кришталь подарил им сутки.

Оба отряда Юсупа будут продвигаться осторожно, медленно. Их не так много, однако на стиснутой горами тропе, где двоим не разойтись, они будут иметь преимущество, поскольку противник продвигается в полном неведении о засаде. С высокой точки группу из девяти человек можно просто забросать гранатами. Но они знают, что отряд состоит из высококлассных профессионалов, в одиночку способных на многое.

В какой-то степени Юсуп рассчитал правильно: что сорок человек, что полторы сотни — практически одно и то же, количество боевиков в данных условиях роли не играет.

— Возвращайся к Михайлину, Женя, — распорядился Ремез, — а я доложу командиру.

Кавлис выслушал Алексея, уверенный теперь, что не ошибся в Мирзе. Таджик так или иначе «вгрохал» бы их либо Юсупу, либо самому Безари, послав к нему нарочного. За посыльным невозможно было бы проследить: он мог воспользоваться любой из трех дорог, ведущих к крепости, а отряд у Кавлиса и без того маленький, чтобы выставлять посты для перехвата. Николай, заведя более чем откровенный разговор с таджиком, умело навел собеседника на мысль о полевом командире Юсупе. Его откровения плюс план, который также был раскрыт в доверительном тоне, напрочь отвел мысли Мирзы от Безари Расмона.

— Жаль, мы не знаем, сколько охраны на ночь выставляет Расмон, — заметил Кавлис. — Леша, ты уверен, что в поселке нет электричества?

— Точно нет. На столбе болтаются обрывки проводов в метр-два длиной. Возле понижающей подстанции лежит целая бухта провода. Подвести ток можно, только кто будет этим заниматься? Не уверен, что в основной линии есть напряжение. Я обратил внимание, что «КамАЗы» поставлены кабинами к дому, где расположился Безари. Не исключено, что на ночь двигатели машин заводят, освещается двор и дом через окна. В комнатах должно быть относительно светло.