Замечательное всё же стояло время: к каждому иностранцу, даже если он был представителем не слишком дружественной нации, ещё не стали относиться как к заведомому шпиону. Небо ещё не бороздили пассажирские авиалайнеры, о таком понятии, как глобализм, никто и слыхом не слыхал, но мир в целом был куда более открытым и доступным. Поневоле позавидуешь иногда людям, жившим на грани девятнадцатого и двадцатого столетий…

Юнускори Махмудов, ишан и катиб самаркандского казиата, принял Ричарда Стэнфорда в своём кабинете, на втором этаже медресе, при мечети Святого Юсуфа. Молчаливый пожилой узбек в длинном халате и с зелёной чалмой хаджи на голове открыл перед Диком тяжёлую резную дверь.

Из-за письменного стола, совершенно европейского с виду и заваленного книгами, смотрел на Стэнфорда, улыбаясь, седобородый старичок в очках с золотой оправой. Под редкими белыми, как молоко, волосами наивно розовела лысинка. Глаза у Юнускори Махмудова были коричневые, маленькие, как орешки. Ишан и катиб радушно поднялся из-за стола, делая приглашающие жесты.

Разговор шёл на фарси, этот язык Ричард знал вполне сносно, спасибо Фатиме. К сути своего визита Стэнфорду удалось перейти не сразу, но Ричард не торопился, он знал, что на Востоке не любят спешки. Кроме того, ему было интересно послушать рассуждения старого катиба. Религия пророка Муххамада, особенно её суннитская ветвь, всегда интересовала Дика. Есть в исламе некая внутренняя стройность и логическая завершённость, которой не хватает пусть в чём-то более сложному, но раздираемому противоречиями христианству.

– Бог один и у мусульман, и у христиан, – степенно говорил Юнускори Махмудов почтительно слушающему его Стэнфорду. – Христиане, с точки зрения ислама, не относятся к неверным – они, как и иудеи, «люди книги». Вы чтите Ветхий Завет, мы тоже чтим его! Мы чтим и великого пророка Ису, который проповедовал до Магомета, мы почитаем его мать Мариам. Несколько сур Корана очень благожелательно отзываются о христианах! Люди, отрицающие это, плохие и недостойные мусульмане. Когда между народами возникают распри, Аллах, глядя на землю со своего алмазного трона, печалится о неразумии своих детей! Я уверен, что лучший способ почитать Аллаха, милостивого и милосердного, – это порядочно и терпимо вести себя с другими его созданиями.

– И делать эти создания, других людей, лучше и чище? – поинтересовался Ричард.

– Только убеждением. Остальное – в воле Аллаха.

– Убеждением, и не более? – В голосе Стэнфорда прозвучало глубокое сомнение. – На мой взгляд, этого мало. Как, по-вашему, глубокоуважаемый молла Юнускори, может ли Аллах находить на земле избранников, давать им нечто, что позволило бы таким людям более активно воздействовать на мир и своих ближних? И если да, не будет ли величайшей трусостью и грехом отказаться от такого служения Всевышнему?

Старый ишан долго молчал, затем поднял взгляд потемневших глаз на Стэнфорда:

– В Тафсир Джалалайн, комментарии к Корану, рассматривается в ряду прочих и этот вопрос. Ответ нашего великого богослова Суйути таков: бойся ошибиться, считая себя орудием в руке Аллаха. Ты можешь оказаться орудием в руке кого-то, – старик некоторое время молчал и совсем тихо закончил: – совсем другого…

– Святой Иероним, наш великий богослов, переведший Библию с греческого языка на латынь, писал примерно то же самое, – задумчиво произнёс Ричард. – И нет способа проверить источник… особых сил?

– Отчего же, есть. Если то, что делает человек, идёт на пользу другим людям и согласуется с законами нравственности, то источник чист.

– Если бы ещё другие люди знали, что идёт им на пользу! – вздохнул Дик. – Мораль? Но разве мораль – от Бога? Мне всегда казалось, что это чисто человеческое изобретение.

– Не могу согласиться с вами, – твёрдо произнёс Юнускори Махмудов. – Я уверен: все попытки построить непротиворечивую этику «для всех» без опоры на высшие, чем человек, силы есть наивное и опасное упростительство. Во главу угла люди начинают ставить голый прагматизм, нравственность рассматривается с позиций «выгодно – невыгодно». Нет ничего опасней.

Ричард Стэнфорд не стал спорить. Он просто остался при своём мнении.

Разговор постепенно перешёл в практическую плоскость. Выяснилось, что – да! – в библиотеке Регистана и здесь, в библиотеке медресе Святого Юсуфа, есть несколько неизвестных на Западе рукописей великого Улугбека, посвящённых алхимии. Есть и список с фрагментов малоизвестного лечебного руководства, составленного самим Ибн Синой. Нет, конечно, и речи быть не может о том, чтобы продать эти бесценные реликвии. Но выход есть. Для Ричарда будут изготовлены точные копии манускриптов. Это дорого, но вполне реально. Переписчики из числа слушателей медресе управятся с делом приблизительно за месяц, так что на обратном пути из Индии мистер Стэнфорд сможет получить копии. Мало того, за особую плату тексты можно будет перевести с арабского на фарси-дари.

Перед тем как распрощаться с Махмудовым, Ричард задал ему ещё один вопрос.

– Вам наверняка приходилось слышать о Горном Старце, уважаемый молла Юнускори. Что вы думаете об этом человеке и о его практике воздействия на единоверцев? Ваше мнение совпадает с официальной точкой зрения мусульманского богословия?

– А нет никакой официальной точки зрения, – недовольно возразил Махмудов. – Принято считать, что Горный Старец – легенда. Ещё бы! Никто точно не знал, где располагалась его обитель. Неизвестно, откуда он набирал своих мюридов. Ему приписывают невероятные свойства: Старец якобы прожил более трёхсот лет. Мог летать, словно птица. Мог становиться невидимым, проходить сквозь огонь и сквозь стены. Мог переговариваться со своими слугами на любых расстояниях…

«Ничего себе легенда! – подумал Ричард. – То-то Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский даже в конце пятнадцатого века боялись этой легенды до судорог! Но я понимаю, почему мусульманские иерархи не хотят признавать, что этот человек и его страшноватая секта реально существовали. Современные католики тоже открещиваются от некоторых деяний святой инквизиции и ордена иезуитов. Времена и нравы смягчились, и вспоминать то, что творили во славу церкви святые братья, становится несколько неприличным. То же и в исламе. Не было ничего такого. Легенда, а с легенды взятки гладки».

…В середине восьмого века арабы завоевали почти весь Пиренейский полуостров. Период их изгнания, известный под названием Реконкисты, продолжался более семисот лет! И вот на последнем этапе реконкисты, когда стало ясно, что мусульманам не удержать Испании, возникла таинственная, строжайше засекреченная организация исламских фанатиков, которую возглавил загадочный Горный Старец. Его истинного имени никто не знал, никто, даже халифы, не знал и того, где именно расположена резиденция Горного Старца. Где-то в районе Эль-Рияда. Или Дамаска…

Мюриды Горного Старца стали, пожалуй, первыми профессиональными террористами в человеческой истории. Их называли ассасинами – убийцами. Понятно, что глава этой зловещей организации не был бессмертен, Горные Старцы меняли друг друга. Но власть их была огромна! Те, кто объявлялся Горным Старцем врагами ислама, умирали. Порой весьма причудливым образом… Среди них бывали короли и королевы, знатные гранды и простолюдины, католические епископы и даже один из Пап. Умирали и мусульмане, чем-то, по мнению Старца, изменившие делу Пророка, например, алжирский бей Али Ибн Хараздулла Горбатый. Спастись от смерти удавалось очень немногим!