– В один ночной клуб на Тверской.

– Успехов.

С аппаратурой возиться пришлось недолго. Эмма тщательно запаковала две камеры и крепления, спрятав все в целлофановый пакет.

"Ну, что, теперь можно и уходить, – она посмотрела на букет цветов в вазе и несколько мгновений размышляла:

– Забрать, что ли?"

Вызвала такси. Машина приехала невероятно быстро, словно стояла где-то на перекрестке в десяти шагах. Эмма села на заднее сиденье, положила рядом цветы, лениво назвала адрес.

– Со дня рождения или с торжества, что ли? – поинтересовался немолодой седой таксист.

– Нет, с работы.

– Работа, наверное, хорошая, если такие цветы дарят. Актриса?

– Ну ее к черту, эту работу! «Только бы не забыть аппаратуру, – подумала Эмма, когда автомобиль сворачивал на ее улицу. – Не забыть, не забыть!» – повторила она себе несколько раз и переложила пакет на колени.

Рассчитавшись с таксистом, Савина поднялась к себе. И тут же в квартире зазвонил телефон.

– Да, слушаю, – ответила Эмма.

– Это ты, Эмма? – звонил генерал Климов.

– Да, я, Андрей.

– Ну, как ты?

– Ничего. А ты как?

Генерал говорил шепотом, явно прятался от домашних, закрывшись в кабинете.

– Все нормально.

– Я жалею, что уехал, – вздохнул Климов.

– Можно было остаться, – Эмма тоже говорила тихо. – Ну, да что уж теперь, такой фокус сделать невозможно, чтобы мы вдвоем по желанию оказались в одном и том же месте.

– У меня послезавтра вторая половина дня свободна. Ты как?

– А у меня, к сожалению, занята, – даже не задумываясь, ответила Эмма.

– До самого позднего вечера? – с досадой, предчувствуя ответ, спросил генерал.

– Боюсь, даже до ночи.

– Что ж, жаль, конечно. Надеюсь, ты мне позвонишь, когда освободишься?

– Позвоню. Спокойной ночи, я ужасно устала, голова раскалывается.

– Да-да, отдыхай.

Не успела Эмма положить трубку, как телефон вновь зазвонил. На этот раз послышался властный голос Бутакова:

– Ну, что скажешь?

– Все в порядке, Григорий Германович, просто-таки замечательно.

– Ты делаешь успехи, с каждым разом работаешь все быстрее и быстрее. Эдуард был?

– Да, забрал пленки.

– Что-то нигде не могу его найти.

– Он поехал снимать какую-то презентацию.

– Вот уж, фотокор – член-корреспондент, понимаешь ли, нашелся! – недовольно пробурчал Бутаков. – А когда появится?

– Я ему не пастух.

– Может, сказал?

– Снимет и вернется домой.

– Ясно. Спасибо.

– А как наш уговор?

– Не волнуйся, я тебе позвоню, – Бутаков понял, на что намекала Эмма. – Ты же знаешь, я долги всегда возвращаю. Хочу, правда, сначала взглянуть на интересные картинки.

– Думаю, все нормально, если, конечно, техника не подвела.

– Ну, если что будет не так, фотограф тебе и компенсирует, – неприятно рассмеялся Бутаков, хотя до этого говорил вполне серьезно.

Эмма подозревала, что Бутаков работает не только на ФСБ, подкладывая ее то под одного, то под другого мужчину, он преследует какие-то свои корыстные цели. Но до поры до времени она не беспокоилась об этом. Бутаков ее прикрывает, так что волноваться не о чем.

«А если он ведет какую-то свою игру? Что ж, это его дело, и мне туда нос совать не стоит, лучше держаться подальше, так оно будет спокойнее. Ведь у меня ребенок, мне головная боль ни к чему».

* * *

Бутаков разговаривал с Эммой Савиной из своего офиса. Рядом сидели Аркадий Груздов и Лев Кириллов.

– Все слышали? – блеснув стеклами очков, спросил у них Бутаков.

– Слышали, – отозвался Лев Кириллов.

– Значит так, Лева, поступим вот каким образом. Эфэсбэшники уже слишком близко, дышат, можно сказать, в затылок. Надо рубить хвосты, и не мешкая. Фотограф нам больше не нужен. Они очень уж старательно копались в Питере, могут добраться и до него. Вяткина ликвидировать, но лишь после того, как у меня окажутся фотографии. Поедете к нему завтра утром, заберете фотографии. А с ним аккуратно разберитесь, придумайте что-нибудь новенькое. Мне нужен еще один несчастный случай.

– Да что тут думать? Эдик – пидар. Это все знают. Передозировка наркотика пойдет? – предложил Груздов, похрустывая усталыми пальцами..

– Нормально, – кивнул Бутаков, – передозировка – всегда хорошо. Пидар-фотограф стал наркоманом – никто ничего не заподозрит. Только никаких следов, никаких отпечатков!

– Уж это мы постараемся, чисто сделаем, Григорий Германович.

– Постарайтесь, ребята. А потом сразу же и бабу убрать, она нам тоже не нужна.

– Савину, что ли?

– Да, ее, – подтвердил Бутаков, посмотрев на своих подчиненных.

– А ее как?

– Как хотите. Времени у нас в обрез, надо действовать быстро.

– Быстро, так быстро, – пожал плечами Кириллов и резко поднялся с кресла.

– Держите меня в курсе, ясно?

– Так точно, – по-военному ответил Аркадий Груздов.

– Ты мне не козыряй и каблуками не щелкай, дело серьезное.

– Ясно, ясно, это я по привычке…

– Больше не надо, понял, Аркадий?

– Понял, Григорий Германович.

– Ну, смотрите, ребята. Вперед, за дело. Завтра утром позвоните, доложите.

– Хорошо.

– Звоните на сотовый.

– Лады.

Кириллов и Груздов покинули офис. Григорий Германович открыл дипломат и положил перед собой лист бумаги, на котором был отпечатан список фамилий. Против многих фамилий стояли крестики, такой же крестик, но пока еще карандашом, немного подумав, Бутаков поставил и рядом с фамилией «Климов».

«Ну вот, и ты попался, Андрей Борисович. Теперь и ты у меня на крючке. Надеюсь, не сорвешься я тебя подсеку аккуратно. Наживку ты заглотил теперь осталось тебя немного поводить и выт? шить, – цинично рассуждал Бутаков о том, как будет обрабатывать генерала ВДВ Климова. – А твоя бригада нам понадобится, главное, чтобы она осталась на месте. Мне поручили, я это сделаю, ты будешь нейтрализован».

Еще раз Григорий Германович пробежал список глазами, потом устало откинулся на спинку кресла. Было уже за полночь, причем далеко за полночь. Он поднялся, подошел к окну и, отодвинув планку жалюзи, выглянул во двор. Груздов и Кириллов садились в автомобиль.