И, что еще важнее, оставить их общих детей!

Но с Индией он напрочь позабыл обо всех ухищрениях. Все, что он усвоил когда-то – например, что женщину следует распалять постепенно, – разом позабылось. Единственное, о чем он мог думать, – это о том, чтобы яростно войти в ее шелковистые недра и потерять остатки рассудка…

– Муж не нуждается в приглашении, чтобы войти в спальню жены, – хрипло произнес Торн.

Может быть, хотя бы теперь Индия поймет, что они должны пожениться?

– В чем нуждается или не нуждается муж, тоже подлежит обсуждению – однако в данном случае вряд ли это имеет значение, поскольку вы мне не муж, – спокойно сказала Ксенобия, перевернув страничку и соблаговолив наконец поднять на него глаза. – На случай если ты не вполне хорошо меня понял, Торн, сообщаю: ты никогда не станешь моим супругом.

– Учитывая то, что я поимел тебя в чулане час назад, ты, вполне возможно, от меня беременна. – Голос Торна понизился и зазвучал угрожающе.

Другая женщина смутилась бы, но эта… Торн поклясться мог, что в глазах ее на миг мелькнул огонек вожделения. Нет, наверное, он ошибся… этого просто не может быть, ему почудилось!

Губы Индии плотно сжались.

– Я не беременна от тебя.

– Ты не можешь этого знать!

– Ты прав. Однако я в этом почти уверена.

– В таких делах никакой уверенности быть не может. Я уже послал за разрешением на наш с тобой брак в епископат. И мы с тобой женимся завтра – ну самое позднее послезавтра!

Индия заморгала, потрясенная. Неужели она наивно полагала, что после всего происшедшего Торн увильнет от ответственности?

Наконец она отложила свою чертову книжку и поднялась из кресла.

– Торн, я никогда не выйду замуж из-за минутного помрачения рассудка! Ты… считай, уже сделал предложение Лале. Ты говорил с ее отцом, и не важно, дал он согласие или нет. Ведь он не отказал тебе! Да и Лала уже мечтает о вашей совместной счастливой жизни. А то, что я повела себя как… шлюха, вовсе не повод на мне жениться!

Торн сам не понял, как рванулся к ней, как затряс ее за плечи.

– Никогда… слышишь, никогда в жизни не смей так говорить про себя! Ты совсем не шлюха. Ты…

Индия бестрепетно глядела в его разъяренное лицо.

– Согласна – ведь я не потребовала с тебя плату за мои услуги. Но, полагаю, леди Рейнзфорд это отличие покажется несущественным.

– Леди Рейнзфорд – сущее чудовище!

– Однако именно она – твоя будущая теща, – ледяным тоном отвечала Индия. – А наш с тобой адюльтер не может и не должен становиться поводом для нашей женитьбы. Кстати, ты совсем позабыл сделать мне предложение – но, забегая вперед, скажу: мой ответ «нет».

Торном овладевало самое настоящее, первостатейное бешенство.

– Твой ответ «да»! – зарычал он.

– Неужели ты хоть на секунду допускаешь, что сможешь заставить меня за тебя выйти?

И, повернувшись к Торну спиной, Индия направилась к камину.

…Да, правде следовало смотреть в глаза, думала она. Этот человек заслуживает лучшей жены – мягкой, спокойной, нежной… Ксенобия судорожно сглотнула, пряча лицо.

Да и она заслуживает любящего супруга, а вовсе не того, кем движет единственно чувство долга! Глаза ее наполнились слезами, но усилием воли Индия их сдержала.

– Индия… – прозвучал за ее спиной голос Торна, и в этом глухом голосе уже не было бешенства.

…Надо как можно скорее покончить с этим, пока… пока ему не удалось ее убедить! Ведь в нем говорит одна лишь совесть… И нельзя позволить ему принести ее в жертву на алтарь его совести!

Индия не имеет права соглашаться – потому что любит его, любит всем сердцем… А еще потому, что вскоре он возненавидит ее за то, что по ее вине утратил «идеальную» жену!

А Торн неминуемо ее возненавидит – пусть не сразу, а позднее, когда пресытится страстными совокуплениями в темных чуланах и коридорах. Она лучше умрет, чем будет так жить!..

– В любом случае, – Индия приказала своему голосу не дрожать, – я передумала. Я не намерена бросать свою профессию. Я приняла решение принять предложение принца Уэльского – его высочество желает, чтобы я обновила его покои в Королевском павильоне, в Брайтоне.

Глаза Торна сузились.

– Ты и близко не подойдешь к покоям этого жирного блудодея!

Индия схватилась за каминную полку, чтобы устоять на ногах, и обернулась:

– Я буду делать то, что сочту нужным! А если я откажусь от этой работы, то выставлю себя круглой дурой! Может быть, потом, когда я закончу с этим заказом, я и выйду замуж – и вовсе не по причине минутной слабости. Мои родители пренебрегали мной, ты уже об этом знаешь… но они пылко любили друг друга. До недавнего времени я не понимала, как это важно. А за человека, который даже не подумал о том, что следует сделать женщине предложение, я не выйду ни за что на свете!

– Но… я бы сделал предложение… – пробормотал уничтоженный Торн.

– Когда? После свадебной церемонии? Ты вламываешься ко мне в спальню и объявляешь, что послал за разрешением на наш брак. А согласна я на этот брак или нет, стало быть, значения не имеет? Ты не посчитал должным даже спросить меня – а знаешь почему? Потому что этот брак не ради нас с тобой – он ради будущего ребенка!

Торн этого и не отрицал. От его хмурого молчания Индии стало еще больнее.

– Прошу тебя, уходи! – простонала она.

Торн медленно поднял на нее глаза – в них вновь пламенела ярость.

– Ты не можешь противиться, Индия. Наша с тобой безответственность не оставила нам иного выхода. Что бы ты ни говорила, ты не можешь быть на сто процентов уверена, что не понесла!

Что ж, вот оно, блистательное доказательство того, что он ее не любит! Что она для него просто случайная наложница, допустившая «безответственность»! Из груди Индии едва не вырвалось рыдание.

Теперь удержать Торна от этого безумного брака могло единственное. Ей придется произнести эти ужасные слова…

– Ты идешь на это лишь оттого, что, возможно, я понесла твое дитя. Как я уже говорила, я совершенно уверена, что беременности не случилось. Но если вдруг я ошиблась… – сердце Индии билось так, что грудь разрывалась от боли, – то я поступлю так, как некогда поступила твоя мать.

Кровь отхлынула от лица Торна.

– Ты… хочешь сказать, что оставишь ребенка мне? Подобно тому, как некогда моя мать оставила меня отцу?

Индия порывисто кивнула и отвернулась, пряча лицо, искаженное гримасой боли: ведь она понимала, что это конец. Если только он поверит, что она на такое способна…

Украдкой взглянув на Торна, Индия едва не застонала: его лицо выражало брезгливость. Неудивительно: он знал ее едва ли лучше, чем тот же лорд Дибблшир… он поверил ей!