Встретившись с ним взглядом, Стазилейн чуть слышно сказал:

– Возможно, вы, Хиссун, делаете ошибку, покидая Замок в такое время.

– Возможно. Однако мне кажется, что лучше поступить именно так. Поэтому я рискну.

– В таком случае, перед отъездом провозгласите себя короналем!

– Стазилейн, вы шутите? Что, если Валентин еще жив?

– Если он жив – вы знаете, как организовать его переход на место понтифика. А вот если он мертв, то вам следует занять это место, пока еще есть такая возможность.

– Я не пойду на это.

– Вы должны! В противном случае вы, вернувшись, увидите на троне Диввиса!

Хиссун усмехнулся.

– Ну, это как раз легко преодолимая трудность. Если Валентин мертв и Диввис заменит его, я позабочусь о том, чтобы Тивераса наконец-то отпустили на покой. Диввис немедленно станет понтификом и вынужден будет переехать в Лабиринт, и потребуется новый корональ – при единственном кандидате на этот титул.

– Клянусь Владычицей, вы меня изумляете!

– Неужели? По-моему, это самый очевидный ход развития событий. – Хиссун крепко пожал руку собеседника. – Сердечно благодарю вас за поддержку, Стазилейн. Но, уверяю вас, все закончится хорошо. Если мне суждено стать короналем при понтифике Диввисе, так тому и быть; я уверен, что мы с ним будем плодотворно сотрудничать. А сейчас давайте оставим эти рассуждения и будем молиться за благополучие и успех лорда Валентина. Согласны?

– Безусловно, – ответил Стазилейн.

Они коротко обнялись, и Хиссун покинул зал совета. В просторном холле все так же мельтешил народ, но теперь там собралась уже сотня с лишним мелких лордов, встретивших его появление совершенно необычными взглядами. Но Хиссун не сказал никому ни слова и даже умудрился не встретиться ни с кем взглядом. Миновав толпу, он увидел Алсимира, который тоже смотрел на него с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, жестом подозвал его к себе и велел немедленно готовиться к отъезду в Лабиринт.

Молодой рыцарь взирал на него с неподдельным благоговением.

– Должен сказать, что последние несколько минут все тут говорят лишь о том, что ты станешь короналем. Хоть мне-то скажи, это правда?

– Наш корональ – лорд Валентин, – резко ответил Хиссун. – А теперь пойдем собираться. Я хочу выехать на рассвете.

Не дойдя дюжину кварталов до дома, Миллилейн услышала ритмичные выкрики, доносившиеся как раз с той стороны, куда она направлялась. «Ях-тах, ях-тах, ях-тах, вуум» или что-то в этом роде, совершенно бессмысленные звукосочетания, непрерывно, с натугой и напором сумасшедших выкрикиваемые тысячами глоток. Она остановилась и испуганно прижалась к старой обшарпанной кирпичной стене, поняв, что попала в капкан. Позади, на площади, бесновались пьяные лесовики – били стекла и задирали прохожих. Где-то восточнее рыцари ордена Деккерета устроили собрание во имя лорда Семпетурна. А теперь новое безумие. Ях-тах, ях-тах, ях-тах вуум. Тут некуда было свернуть. Тут негде было укрыться. Ей хотелось одного – добраться до дому целой и невредимой и закрыть дверь на засов. Мир сошел с ума. Ях-тах, ях-тах, ях-тах вуум.

Все происходившее походило на послание от Короля Снов, но в отличие от послания продолжалось час за часом, день за днем, месяц за месяцем. А ведь даже самые ужасные послания, те, что потрясают человека до глубины души, длятся совсем недолго. А это никак не кончалось. И становится все хуже и хуже.

Непрекращающиеся волнения и грабежи. Питаться приходится чем-то малосъедобным, лишь изредка удается купить у лесовиков немного мяса. Они приносят со своих гор добытых зверей и продают мясо по невероятным, грабительским ценам тем, у кого еще остались деньги, а потом пьянствуют, буянят на улицах и отправляются восвояси лишь после того, как пропьют все доходы. А беды продолжают множиться. Ходят слухи, что морские драконы топят все суда, выходящие в море, и торговля между континентами практически прекратилась. Говорят, лорд Валентин умер. А короналей в Кинторе уже не один, а два, Семпетурн и некий хьорт, назвавшийся лордом Стиамотом. У каждого имеется свое небольшое войско, и они маршируют по улицам, скандируя лозунги и производя беспорядки; за Семпетурна стоял орден рыцарей Деккерета, а за второго – орден Тройственного меча или чего-то в этом роде. Кристофон стал рыцарем Деккерета. Она не видела его уже две недели. В Ни-мойе тоже был свой корональ, а еще где-то объявились два понтифика. А теперь еще и это: ях-тах, ях-тах, ях-тах вуум.

В общем, чем бы ни был этот шум, она не испытывала ни малейшего желания приближаться туда, откуда он доносился. Скорее всего, еще один новый корональ с толпой истеричных сторонников. Миллилейн тревожно посмотрела по сторонам, прикидывая, хватит ли у нее смелости пройти по улице Дизимоля и оттуда пробежать переулками до Маламольского шоссе, от которого уже рукой подать до перекрестка с ее улицей, немного не доходя дамбы Вориакса. Если бы не переулки… она слышала немало странных, мягко говоря, историй о том, что происходит там в последнее время…

Близилась ночь. Заморосил легкий дождик, более похожий на густой туман. У нее кружилась голова и слегка подташнивало от голода, хотя она понемногу привыкала к этому состоянию. С юга, из пригорода Горячий Кинтор, где находились все геотермальные источники, донесся угрюмый гул гейзера Конфалюма, с обычной своей пунктуальностью отметившего очередной час. Миллилейн автоматически взглянула в ту сторону и увидела огромный столб пара, окутанный широкой серной мантией из желтого дыма и, казалось, заполняющей половину неба. Она всю жизнь смотрела на гейзеры Горячего Кинтора и воспринимала их существование как само собой разумеющееся, но почему-то сегодня извержение напугало ее, как никогда прежде, и она снова и снова делала знак Владычицы, пока оно не начало стихать.

Владычица… Не оставила ли она своего попечения о Маджипуре? Куда делись ее ласковые послания, даровавшие покой и добрые советы? И, кстати, Король Снов тоже давно не дает о себе знать. Некогда, в былые, спокойные времена две силы поддерживали равновесие жизни каждого обитателя Маджипура, советовали, предостерегали, при необходимости наказывали. Возможно, они действуют и сейчас, но ситуация вышла из-под контроля, и ни Владычица, ни Король не могут справиться с нею, даже работая от зари до зари, чтобы вернуть положение в норму. Эта система отлично работала в мире, где большинство населения с готовностью выполняло закон. А вот сейчас вряд ли хоть кто-нибудь повинуется закону. Закона просто нет.

Ях-тах, ях-тах, ях-тах вуум.

А с другой стороны:

«Семпетурн! Лорд Семпетурн! Виват, виват, виват, лорд Семпетурн!»

Дождь заметно усилился. «Не стой на месте!» – приказала она себе. Лесовики бузят на площади, одному Божеству известно, что за безумие творится впереди, позади надрываются рыцари Деккерета. Куда ни сунься – везде плохо. И даже если среди рыцарей окажется Кристофон, она не желает его видеть – глаза стеклянные от воодушевления, руки вскинуты в новомодном варианте приветствия пылающей звезды… Она пустилась бегом. Через улицу Малибора до улицы Дизимоля, по ней до переулочка, выходящего на Маламольское шоссе. Неужели она решилась?