— Вовке не везет, — уточнил Минаев, грубо хватая сестру за руку. — И ты должна ему помочь. Посмотри, кто ему там дорогу перебежал.

— Шкаф, — пискнула Манька, кривясь от боли. — А еще самолет на голову упал, пусти!

— Слушай, а кто такой Марков из пятого «В»? — решил встрять в спор родственников Вовка.

— Один придурок вроде вас. — Брат с сестрой уже дрались. — Тоже вот так сначала пристает, а потом по шее получает.

— Приставал, говоришь? — Маркин отошел подальше, чтобы его ненароком не задели. — А чего он от тебя хотел?

Манька последний раз дернулась в крепких объятиях брата и затихла.

— Ну ладно, все, пусти! — заканючила она. — Говорите, что надо, а то скоро урок начнется.

— Тебе уже сказали. — Серега перевел дыхание. — Невезуха у человека. Неделю ерунда какая-то творится. А тут его с каким-то Марковым путать начали. Выкладывай, что нам делать!

— Вырвать из хвоста черной кошки три волоска, сжечь их на свечке и прошептать: «Чур меня! Чур меня! Чур меня!» Это помогает. А Марков ваш — обыкновенный придурок. Марку-у-уша… — неприятно протянула она. — Его у нас никто не любит. Ходит везде, подслушивает. Народ говорит, что все услышанное он потом в тетрадку записывает и учителям показывает. А если хочешь, чтобы твои слова в тетрадку не попали, ему заплатить надо.

— Ничего себе — бизнес, — искренне удивился Вовка. — Да за такое по шее надо дать!

— Давали, — нехорошо сощурилась Манька. — Он потом и это в тетрадку записал — кто и сколько раз дал ему по шее.

— Давно бы стащили эту тетрадку — и все дела, — пожал плечами Серега. Он не видел проблемы в том, как справиться с малолетним ябедой.

— Ой, умный какой! — фыркнула Манька. — Таскали. Он ее каждый день на ксероксе копирует. У него дома целый архив!

— Ого! Как же вы живете с таким чудом? — восхитился Маркин.

— Ничего, на всех управу найдем! — зло пообещала Манька. — Вы ему на пути не попадайтесь, а то он и вас посчитает.

Не успела за Манькой закрыться школьная дверь, как зазвенел звонок на урок.

Кошка Дуся почувствовала, что ищут ее неспроста, и заранее спряталась. Вовка облазил всю квартиру. Черный зверек не находился.

Тогда Маркин решил выманить кошку на наживку. Но запах свежих маминых котлет Дусю тоже не вдохновил. И Вовка пошел на последнюю хитрость — он закрылся на балконе, предварительно громко хлопнув входной дверью. Дуся должна была решить, что все ушли.

Так она и сделала, но не через пять минут, как думал Маркин, а, наверное, через час. К этому времени Вовка закоченел на балконе, и, хотя на улице была нормальная январская оттепель, ни рук, ни ног своих не чувствовал. Поэтому, когда он ввалился в кухню, где Дуся, урча, уплетала оставленный обед, никого поймать он уже не мог.

Дуся сама к нему пришла, когда обессиленный охотой и сумасшедшим днем Маркин лежал на ковре перед телевизором. Он честно попытался вырвать из ее хвоста три волосинки. Но была зима, и Дуся линять не собиралась, поэтому шерсть с нее не лезла, а если что-то и выщипывалось, то какие-то невнятные клоки, которые на волосинки не разбирались.

Он еще какое-то время промучился с кошкой, но, когда она исцарапала ему все руки, Вовка бросил попытку отсчитать три волоска, сгреб все, что надергал, и на четвереньках приполз в кухню. Здесь он зажег свечку, а когда разжал кулак, чтобы бросить в огонь свою добычу, от волосков уже ничего не осталось. С ладони удалось соскоблить горстку чего-то совсем не похожего на шерсть.

На всякий случай прошептав заветные слова, Вовка сел и принялся ждать. По его представлениям, изменения должны были произойти сразу и он просто обязан их почувствовать. Не зря же пришлось столько терпеть!

Если это и был тот самый долгожданный результат, то вышел он каким-то странным.

Вовка сидел, задумчиво глядя на горящий фитилек, как вдруг на него накинулась взбесившаяся Дуся. С дикими воплями она сбила свечу и бросилась Вовке на спину.

— Мама! — завопил Маркин, пытаясь стряхнуть с себя кошку. — Дуся, ты что?!

Затрещала ткань. Вовка через голову стянул рубашку вместе со зверьком. Дуся фыркала и шипела, кромсая несчастную рубашку на мелкие части.

Расправившись с одежкой, она нехорошим зеленым глазом посмотрела на хозяина.

— Дуся! — Вовка попятился. — Своих не узнаешь? А ну прекрати!

Кошка прыгнула. Когти больно царапнули левое плечо.

— Дуська, зараза! — взвыл Маркин, забираясь под стол. Оступившись на скользком паркете, кошка промахнулась мимо Вовки, и тот успел забежать в комнату, закрыв за собой дверь. Плечо болело, по руке бежала кровь. Воздух вокруг словно бы сгустился. Комната наполнилась туманом. Вовке показалось, что это не его комната, а болото, где вокруг трухлявого пенька летают прозрачные тени и воют:

— Черт! Черт! Черт! — завопил Вовка, отскакивая от двери. Но дикие вопли Дуси из коридора заставили его вернуться обратно.

Никогда в жизни Маркин не слышал, чтобы Дуся так орала. Это было не обыкновенное кошачье мяуканье, не мартовский ор, а сумасшедший вой.

Забыв обо всех своих несчастьях, Вовка выглянул в коридор.

Выгнув спину и вздыбив хвост, Дуся стояла около Вовкиной комнаты. Пасть ее была распахнута, маленькие острые зубки ощерены. Глаза кошки горели диким зеленым цветом.

— Д-дуся, — испуганно икнул Маркин. — Что с тобой?

Кошка недовольно мотнула головой и зашипела, как паровоз.

Вовке показалось, что сквозь шипение он услышал слово: «Уходи!» Он попятился. Кошка снова замотала головой. И вот тогда Маркин почувствовал, что в комнате есть кто-то третий. Кто-то, кого он не замечает, но кого прекрасно видит Дуся. На него-то она и ругается.

Вовке стало не по себе.

«Стой! Заклятье свершено», — настойчиво повторил воздух.

Маркин покрутил головой. Но он был все-таки человеком, а не кошкой, поэтому вновь никого не обнаружил.

Дуся прыгнула вперед. Теперь ее целью был не Вовка. Она металась по узкому коридору, пытаясь кого-то поймать. Наконец она высоко подскочила, задела стоявшее около входной двери трюмо, и оно с грохотом повалилось на пол. Брызнули во все стороны осколки.

Вовке на секунду показалось, что в этих осколках кто-то отразился — над ними пролетела тень, чье-то белесое отражение.

И все закончилось.

Дуся встряхнулась, почесала лапкой за ухом и медленно удалилась в сторону родительской комнаты.