— Большинство социопатов не просто уверены в собственном превосходстве, они — безжалостные эгоцентрики. Люди для них — всего лишь объекты для манипуляции. Если у них есть приятели, они их, как правило, эксплуатируют. Вы понимаете? По их мнению, другие существуют для удовлетворения их желаний и нужд. Они не воспринимают человека как отдельную личность со своим характером. Он или она для них средство, а не цель.

Лангтон поднял руку.

— А как насчет секса?

Паркс пристально поглядел на него.

— Продолжайте.

— Но это были сексуальные убийства — с изнасилованием и разными извращениями.

Эксперт затаил дыхание.

— В самом деле. О’кей. Социопат может наслаждаться грязноватым, похотливым сексом. Но ничего интимного и нежного в таком сексе нет. Они неспособны влюбляться. И не чувствуют близости; люди для них вроде прокладок «Клинекс». Употребил раз-другой — и выбросил. А затем воспользовался новой прокладкой.

— Присуща ли им склонность к убийству? Или это свойство психопатов? — спросил Баролли.

Паркс кивнул.

— Да, присуща. Хотя есть два типа социопатов. Первые из них пассивные преступники. Люди этого типа могут обмануть какую-нибудь старушку с ее пенсией или обокрасть инвалида. Они не стыдятся своих поступков и бывают весьма черствы, но они редко убивают. Опаснее всего агрессивные социопаты. Они не только не раскаиваются, но и не относятся к жертвам как к людям. Жертва — это их очередной объект.

Анна решилась задать вопрос:

— Наш подозреваемый вовсе не вел себя агрессивно. Скорее наоборот. Он согласился сотрудничать с полицией.

Паркс снова кивнул головой.

— Хорошее замечание. Но вы должны уяснить, социопаты постоянно сдерживаются и контролируют свою агрессию. Хотя вы можете ее и не ощутить. А когда она вырывается на поверхность — они убивают. И ваш подозреваемый тоже убивает.

Паркс прошел мимо галереи жертв, постучав по каждой фотографии кончиком фломастера.

— Существует причина для выбора этих несчастных женщин, и в основе ее — ненависть. Но вот эта молоденькая девушка, Мелисса. — Он посмотрел на фотографию. — Кажется, здесь произошла ошибка. Она случайно очутилась в квартале красных фонарей. Она была блондинкой с карими глазами. Но даже если так, он не смог себя проконтролировать. Возможно, он подумал: «Черт побери. Я ее тоже убью». Хладнокровно, без эмоций. Он привык планировать и рассчитывать, а спонтанные решения — это не его метод убийства.

Анна протянула Лангтону свою записную книжку, показав какую-то фразу. Она предположила: хорошенькая юная девушка вроде Мелиссы могла сесть в машину Дэниэлса — факт сам по себе маловероятный и поставивший в тупик не только полицию, но и ее родителей, — если была с ним прежде знакома и узнала его в тот поздний вечер.

Когда Паркс закончил перечислять характерные симптомы, члены команды окружили его и засыпали новыми вопросами. В ситуационной улавливалось подспудное напряжение: Алан Дэниэлс вновь обрел статус главного подозреваемого. Охотники приблизились к убийце, и у них прибавилось адреналина.

Анна ждала Лангтона в его кабинете. Когда он закрыл дверь, то присвистнул и негромко произнес:

— Беру свои слова назад. На этот раз Паркс меня убедил. Он извлек из Дэниэлса всю суть, и больше меня ничто не остановит.

— Ему еще придется поработать. Наверное, это нам поможет. — Анна посмотрела на часы. — Я должна позвонить Дэниэлсу.

— Да, я знаю. И спросите Паркса, может ли он уделить вам несколько минут. Он посоветует вам, как надо будет держаться, что говорить Дэниэлсу и каким тоном. Но вам нужно быть предельно осторожной, чтобы не угодить в ловушку.

После разъяснений Паркса и предложения Лангтона Анна почувствовала себя спокойнее и была им благодарна.

— Но пока Паркса нет, дайте мне слово. Я имею в виду вот что. Если у вас вдруг изменится настроение и вы откажетесь идти с Дэниэлсом в театр, я все пойму. Только прошу вас, сообщите мне об этом.

— Спасибо. Я готова обсудить с Парксом, что мне следует делать.

— Тогда я его приглашу.

Вскоре он вернулся с Майклом Парксом, который внимательно выслушал рассказ Анны о телефонных звонках Дэниэлса и их вечерних разговорах.

— Правильно! Должно быть, он понял, чем рискует, и перепугался, вступив в контакт с одним из следователей, ведущих дело. И, должно быть, поверил, что способен вами манипулировать. Ему кажется, что вы неопасны. А вам нужно играть в свою игру. Если я прав, этот человек сделал карьеру на обмане и собственном обаянии, и он стремится вас использовать. Помните, вы постоянно обязаны быть начеку. Он мечтает получить все, что хочет. В этом смысл его жизни. Он не сомневается в том, что вы ему доверяете, и будет стараться расположить вас к себе. — Паркс поглядел на Анну. — Вам нетрудно припомнить, что случилось во время вашей первой встречи с подозреваемым?

Анна описала, как Дэниэлс показал ей фотографии из бумажника, как непосредственно и фамильярно он себя вел, приобняв ее плечо, и как поцеловал ее руку, когда они попрощались.

Паркс кивнул.

— Он — хамелеон. Ему понятны все ваши слабости — да и чьи-либо, — и он становился точь-в-точь таким, каким вы хотите его видеть. Он может воспроизвести нужный вам стиль поведения, и между вами сразу возникнет определенная связь. Еще при первой встрече он догадался, что может, не стесняясь, назначить вам свидание, хотя вы и член группы, ведущей расследование.

У Анны сдавило живот, она решила, что Паркс прав.

А он продолжил:

— Дэниэлс показал вам нечто сугубо личное, интимное: фотографии из своего бумажника. Он вынул их и пояснил, что никому их прежде не демонстрировал. Разыграл настоящую сцену, обнажив свои уязвимые точки. Бедный, страдающий мальчик превратился в преуспевающего актера. Но при этом заявил: «Неважно, достиг я успеха или нет, но я не в силах забыть свое нищее, убогое детство».

Анна кивнула. Тогда она пожалела Дэниэлса, и ему это стало ясно. После откровенного признания он позвонил ей домой тем же вечером. А уж если он сумел проникнуть к ней в квартиру, то ее слабости и одиночество предстали перед ним как на ладони.

— За чем она должна проследить? — спросил Лангтон.

Паркс замялся.

— Я имею в виду не то, что нам всем и так очевидно. Как ей отвечать, как завоевать его доверие и использовать его в наших интересах? — пояснил Лангтон.

— Это будет нелегко. Он истинный мастер обмана и привык лгать, говоря о себе. Однако и у него есть, как я это называю, «утечка». Если вам удастся его разыграть, разрушить его планы, то он, возможно, допустит промах в расчетах. Ладно, не будем заходить слишком далеко, предположим, что он расхвастается или расскажет какую-нибудь историю о своих антисоциальных деяниях. А вы притворитесь, изобразите испуг, отвращение или возмутитесь его признаниями. Но только не показывайте, что у вас на уме. Тогда вы сумеете вытянуть из него правду.