Бек велел отнести их дары в свою казну, находящуюся в монастыре, и вместе с приближенными направился в зал.

— Видишь, Бек, — сказал по дороге настоятель, — моя утренняя проповедь о женщинах пятого века возымела действие. Я был просто счастлив видеть во время проповеди в храме множество женщин. Они слушали меня с величайшим вниманием. Ах, как сильно воздействие живой проповеди! Как мы виноваты перед народом, как много мы потеряли из-за своих предрассудков! Ведь наши проповеди сводятся к одному: ад и вечное блаженство!

— Если бы такие проповеди читались с амвонов наших церквей несколькими веками раньше, ныне почва была бы готова, — грустно сказал Давид Бек. — Но мы, армяне, заботимся о больном лишь тогда, когда силы его на исходе и врач уже не способен восстановить подорванное здоровье.

Вернувшись в трапезную, Давид в ту же ночь отдал необходимые военные распоряжения. Он разделил свои войска на две части — одну он назвал главной силой, а другую «вводящей в заблуждение», то есть отвлекающей. Последняя состояла из небольших отрядов, каждый из которых имел своего руководителя и не больше пятидесяти всадников. Они должны были неожиданно нападать на караваны и поселения мусульман, поджигать, уничтожать их и тут же исчезать. Действуя самостоятельно, отряды эти должны были поддерживать связь и в случае надобности оказывать друг другу помощь. В каждой операции предусматривалось участие нескольких отрядов. Руководителями их были приближенные Бека, приехавшие с ним из Грузин. Военачальник Автандил из Лори и хромой Ованес из Еревана, известные своей предприимчивостью, были посланы в сторону Нахичевани, Гиорги Старший и Гиорги Младший — к Зангезуру. Князь Закария и юный Моси таправились к берегам Ерасха, к Баргюшату. Татевос-бек и Егиазар-ага были посланы в сторону Сисиана. А староста Арутюн из Вагаршапата поехал со своим отрядом к Гохтану.

«Если хочешь спалить дом своего врага, надо поджечь его с нескольких сторон», — говорил Давид Бек. Отряды были созданы именно для этого — заронить искры в разных областях Сюнийского края, напугать, смутить, посеять панику.

Но главные силы, которые должны были вести основные военные действия, были составлены из более крупных подразделений, которыми руководили присягнувшие Давиду мелики.

Князь Торос из Чавндура имел под рукой две тысячи человек. Бек дал ему в помощники князя Баиндура и родственника Тороса — мелика Парсадана.

Мелик Парсадан и его сын Бали имели пятьсот воинов, а зять Парсадана Аветик — четыреста шестьдесят восемь человек, сисианец мелик Каджо имел под ружьем двести человек, священник Гаспар, по прозвищу Авшар Ерец (иерей) — двести пятьдесят человек, Казар из Гюль-Берда — сто десять, Саргис из Ширванадзора — двести пятьдесят; двое сыновей джугинца мелика Маги Ашот и Смбат — четыреста; Айти, Есаи и дьякон Симеон, старосты сел Татев и Киджи — четыреста человек; старосты Минас и Степан из Шинуайра — пятьсот пятьдесят человек, мелики Костандин и Ованес и старосты Сари и Аракел из Мегри — четыреста человек. Все войско состояло из шести тысяч восьмисот семидесяти человек. Главным над всеми вышеупомянутыми подразделениями Бек назначил Мхитара спарапета, но общее руководство действиями Давид взял на себя.

Воины ополчения были набраны самими же руководителями зачастую из подвластных им сел и городов. А некоторые из них, как например, князь Торос, мелик Парсадан или военачальник Пап на собственные средства вооружили свои полки.

Было решено выступить в самое ближайшее время.

IX

С арестом Отступника Татев избавился наконец от своего мучителя. Этот новый Васак, правая рука Фатали-хана, прослышав о победах Давида Бека в Сисиане и его приближении к Татеву, предпринял решительные действия против него. Взяв находящиеся у него под рукой персидские войска и присоединив к ним насильно набранные из местных армян отряды, он выступил навстречу Давиду Беку, чтобы не дать ему войти в Татев. Отступнику помогал его сын Шах-Кули, рожденный от персиянки.

Как мы уже говорили, на первых порах в распоряжении Давида Бека было пятьсот воинов. У Отступника их было впятеро больше. Они заняли все дороги и проходы в Татев.

Давид на скакуне породы сарулар[133][134], отборном племенном сюнийском жеребце, ехал впереди всех, окруженный телохранителями. Рядом с ним находился архиепископ Нерсес. Узкая тропинка, петляя, то поднималась вверх на вершины гор, то спускалась в глубокие пропасти. Горы были покрыты густыми лесами. Каждую минуту можно было ждать пули от притаившегося в непроходимом лесу врага…

Но Давид Бек, опытный, осторожный воин, казалось, ничего не замечал. От внезапно нахлынувшей грусти он почти забыл, в каком опасном ущелье они находятся, здесь каждый куст, каждый камень грозили путнику смертью… Он даже забыл о вооруженной толпе, следовавшей за ним.

Перед ним вставал его родной край — Татев. Горы, леса, ущелья и долины были знакомы ему. В этих горах он в детстве пас коз, в этих лесах он с друзьями собирал лесные орехи, в этих пенистых стремительных реках не раз купался… Все осталось по-прежнему, ничто не изменилось, изменился лишь он…

Скоро он увидит поселок Татев. Может быть, уцелел отчий дом, где протекли беззаботные, светлые дни детства? Но кто в том доме живет теперь? Кто бы ни жил, там не было никого из тех, кого бы он мечтал видеть…

Знакомые картины рождали в нем печальные воспоминания. Где его мать, так нежно ласкавшая его? Где отец, который, презрев нужду и беды, сумел дать сыну хорошее образование? Где они нынче? Увы, он не сможет обрадовать их, сказав: «Глядите, ваш сын вернулся к вам со славой и почестями, обнимите его!»

Вспомнил он стан Фатали-хана, костер, в котором погибли мать, отец, родные… Вспомнил имя человека, ставшего причиной смерти его родных. Сегодня этот человек во главе персидских войск стоит у него на пути, чтобы не дать ему увидеть хотя бы развалины отчего дома…

— Вот видишь, преосвященный, — обратился он к архиепископу Нерсесу, — в самом начале нашего предприятия у нас на пути стоит отступник-армянин.

— Тот самый, из-за которого твои родители сгорели в огне. И только ты один спасся, Бек, — сказал архиепископ.

— Стало быть, тебе известна эта печальная история?.. — произнес Давид. — Видимо, в судьбе моей и этого человека роковую роль играет огонь…

— Да, тогда он сжег твоих родных, а нынче ты сожжешь его, — сказал архиепископ Нерсес. — Ты будешь с ним в расчете.

— Посмотрим… — произнес Бек и вновь углубился в свои грустные думы.

Они выбрались из ущелья и теперь находились на высоком горном плато, откуда хорошо просматривались окрестности.