…Между тем встречное судно приблизилось. В те годы это была единственная на Каспии настоящая большая яхта — с килем в несколько тонн, уходящим под воду массивным треугольным плавником. Тяжелый киль позволял судну нести большую парусность. И сейчас, подставив боковому ветру белоснежные кливер и грот, яхта грациозно скользила по волнам.

Энрико с горящими от возбуждения глазами следил за изящным судном. Яхта принадлежала военно-морскому ведомству, стояла на якоре неподалеку от базы гидросамолетов. Он хорошо знал ее и все же всякий раз немел от восторга, когда видел судно в плавании… Если авиация была делом жизни Энрнко, то яхты, швертботы, вообще плавание под парусами — самым сильным увлечением.

— Лола! — крикнул он. — Взгляни на это чудо!

И так как дочь продолжала спать, он протянул руку и легонько пощекотал ее за ухом.

Лола проснулась, выставила голову за ограждение кокпита.

— Что это?!

Девочка показывала на берег. Там, за западной оконечностью города, полыхал пожар. Высоко вверх била струя огня, будто кто-то зажег гигантский факел. Пламя то скрывалось в бурлящих клубах черного дыма, то расталкивало дым и тогда было видно целиком.

Саша тоже увидела пожар, перебежала на корму, села рядом с Энрико.

— Нефть? — сказал он.

— Думаю, горит фонтан… — Она взглянула на мужа. — Надо быстрее на берег!

Энрико молча показал на паруса. Широкое полотнище грота, еще минуту назад упруго выгнутое давлением ветра, сейчас обмякло, пошло складками.

В сотне метров от них качалась на зыби красавица яхта. Там тоже глядели на пожар — один из членов экипажа даже влез на мачту и наблюдал оттуда. Ловя последние дуновения ветра, рулевой успел сделать поворот и положить судно курсом на военный порт. Но сейчас ветер окончательно упал, яхта почти не двигалась.

Пожар продолжал бушевать. Дым окутывал небо, растекался по сторонам, плотной пеленой ложился на землю, — казалось, огонь вот-вот охватит город.

Однажды Саше довелось видеть нечто подобное. По делам службы она была в управлении нефтетреста, как вдруг здание задрожало от грохота, рева. Все, кто был в комнате, бросились к окну. Примерно в километре от управления вырвался из-под земли черный упругий столб, мгновенно разметал решетчатую вышку и устремился в небо. Нефть била на огромную высоту, потоками низвергалась на землю… В тот раз все обошлось — фонтан «задавили», как говорят нефтяники. А пожар мог возникнуть каждое мгновение — стоило одному из камней, которые во множестве вылетали из скважины вместе с нефтью и газом, ударить по железу и высечь искру…

Так она узнала, что на промыслах не только не радуются фонтанам горючего, если нефть бьет в открытую, но считают это величайшим несчастьем, строго наказывают виновных.

Вчера ей стало известно: на промысле, расположенном в Бухте Ильича, завершается бурение новой скважины. Предполагали, что будет вскрыт еще не тронутый горизонт, очень богатый горючим.

Да, по всем признакам, фонтан ударил из той самой скважины: пожар свирепствовал в районе Бухты Ильича.

Она представила, что сейчас происходит на промысле. Пылающая нефть, хлопья жирной копоти усеивают землю на сотни метров вокруг скважины, тяжелый дым застилает окрестности. Все, что поблизости, все находится под угрозой пожара и гибели — буровые скважины и резервуары с нефтью, компрессорные установки и нефтепроводы, мастерские, гаражи, жилые дома… Кроме того, открытые фонтаны обедняют недра: из скважины вместе с нефтью бьет газ, в пласте быстро снижается давление. А энергия пласта — единственная сила, способная подгонять горючее к забоям скважин.

Все эти истины Саша познала еще три года назад, когда по прибытии в Баку была определена в отдел ГПУ, ведавший безопасностью нефтяной промышленности.

При первом же знакомстве с новой сотрудницей начальник отдела Агамиров хитро посмотрел на нее и заметил, что расположенные в различных пунктах Азербайджана четыре кавалерийских полка в эти дни превращаются в танковые. Там уже сдали лошадей, сейчас принимают технику.

Саша молчала, силясь понять, к чему клонит начальник. А тот навалился грудью на стол, приблизил к ней тонкое продолговатое лицо с крупным носом, темными насмешливыми глазами и сказал, что, по его сведениям, аналогичный процесс происходит также в Грузии и Армении.

Он выжидающе смотрел на собеседницу. «Ну, — говорили его глаза, — пошевели мозгами, чекистка!»

— Лошади кушали овес? — сказала она.

— Верно! — воскликнул начальник. — Лошади кушали овес, а машинам подавай топливо и масло: танкам, автомобилям, самолетам, подводным лодкам…

— И все это обеспечиваем мы?

— Почти все. На бакинском горючем работает три четверти советских моторов. Так что постарайтесь понять, какое значение для страны имеют нефтяные промыслы Азербайджанской республики.

— Уже поняла, — сказала Саша. И не без иронии прибавила: — Я очень смышленая.

Агамиров запрокинул голову, раскрыл рот с крупными белыми зубами, плотно смежил глаза. В комнате возникли странные булькающие звуки, — казалось, у человека рот полон воды. Так он смеялся.

Позже Саша узнала, что этот весельчак дважды был приговорен к смерти — турками и англичанами, когда те оккупировали Баку, — и оба раза бежал, проявив чудеса находчивости, а до этого имел отношение к созданию подпольной большевистской типографии в Баку, а еще раньше — к транспортировке «Правды» из-за границы… Но все это она узнала много позже. Теперь же, сидя в его кабинете и тоже смеясь, думала, что работать с ним, вероятно, будет нелегко, но что, слава Богу, он не чиновник и не сухарь.

Агамиров прошел к окну, поманил Сашу.

Здание ГПУ стояло у самого берега моря. Был вечер, залитый огнями Баку будто смотрелся в огромное зеркало бухты.

— Красиво, — сказала Саша. — Вижу, вы любите свои город.

— Он также и ваш. Теперь за его безопасность вы отвечаете не меньше, чем я.

Помолчали.

Только что взошла луна, и Каспий покрылся мелкими серебряными завитками. Ветер дул с моря, в окна вливались острые ароматы водорослей, соли, йода…

Прощаясь, начальник подчеркнул: бурильщики скважин обычно плохо знакомы с трудом работников промыслов. А промысловики, извлекающие из недр нефть, мало что смыслят в принципах переработки сырой нефти в бензины, масла и другие продукты. Это естественно: каждый занимается своим делом. Ну а чекист, обслуживающий нефтяную промышленность, обязан хорошо знать все ее отрасли. Иначе он не сможет работать.

Он проводил Сашу до двери.

— Ну что же, — сказала Саша, — буду стараться, товарищ полковник.

— Старайтесь, — кивнул Агамиров. — Нефть называют черным золотом. А вы, я слышал, неравнодушны к золоту, вообще к сокровищам. — Он хитро улыбнулся. — Одно время даже носили на себе целый ювелирный магазин!