— Нам нужен третий партнер! — с любезной улыбкой вмешался граф. — Составьте нам компанию, милый Ренфорд. А заодно и расскажете, как там движется мое дельце с бароном!

Боги, куда подевался красавец аристократ? Неужели в нем взбунтовалась его треклятая щепетильность! «Нет, не стоило тебе связываться с этим добропорядочным идиотом!» — подумал Лайам и заметил, что собеседники как-то странно поглядывают на него. Идиот вовсе не лорд, а тот, кто стоит разинув рот и молчит!

«Немедленно соберись!» — приказал себе Лайам и, вспомнив кое о чем, потянулся за кошельком.

— Составить вам компанию? Благодарю вас, но — нет… Я тороплюсь, у меня назначена встреча. Однако, граф, я ведь вам кое-что задолжал. — Онемевшими от холода пальцами Лайам начал отсчитывать золотые.

— Да будет вам, пойдемте-ка с нами. Сыграем партию в генералов, возможно, вы еще отыграетесь…

Лайам не слушал, что ему говорят. Его волновало только одно: почему лорд не явился на встречу? Отсчитав нужную сумму, Лайам передал деньги Ульдерику, и тот спокойно пересыпал монеты в свой кошелек.

— Хорошо, — сказал он. — Хотел бы я, чтобы все мои должники были столь оборотисты. Ах, если бы нашему милейшему Окхэму вдруг вздумалось взять с вас пример…

«Окхэм… Да, Окхэм! Где же сейчас Окхэм?» — думал лихорадочно Лайам. Ему вдруг вспомнились слова, которые он совсем недавно бросал Грантайре в лицо. «Я бегаю по всему городу, пытаясь разыскать негодяя, режущего ради своего удовольствия людям глотки…» Кажется, что-то подобное лорд обронил по дороге на Штапельный склад… Что перерезать, мол, горло не так уж и трудно и что это может сделать любой. Окхэм тогда пытался бросить тень на Фурзеуса, однако…

— Господин Ренфорд, что с вами? — спросил обеспокоенно Кэвуд.

Лайам не слушал, беззвучно, одними губами шепча: «Однако я ведь не говорил ему, что нищему перерезали горло. Откуда же лорд об этом узнал?» Он судорожно сглотнул, стараясь хоть немного смочить слюной сухую гортань.

— Лорд сильно вам задолжал?

— Прошу прощения? — В голосе графа прорезалось недовольство.

«Проклятье!» — мысленно воскликнул Лайам и почти закричал:

— Деньги! Много ли денег он вам проиграл?

— Я не думаю, что это может кого-то касаться… — Ульдерик начинал сердиться.

— Сколько? Ну, отвечайте? Много? — Лайам уже кричал во весь голос.

— Господин Ренфорд! Вы забываетесь! — воскликнул торговец.

Голос графа стал походить на утробное рычание льва:

— Если наш разговор и дальше пойдет в этом тоне…

Лайам витиевато и длинно выругался, потом повернулся и побежал.

Лайам бежал, и плащ за его спиной развевался, как крылья. Ему страстно хотелось что-нибудь сокрушить. Разбивать ударами кулаков стекла в мелькающих сбоку окнах или сшибать грудью все встречные факелы. Но пока он лишь яростно и с излишним усердием впечатывал в мостовую подошвы сапог. Лайама душил гнев, в голове роились немыслимые проклятия. Где он, этот Окхэм, этот красавец, этот вор, этот гнусный убийца?! Пусть только покажется, и от страшной и скорой смерти ему не уйти.

«Он следил за мной! Он втерся в доверие, он вызнавал все мои планы! Проклятый ублюдок!»

Лайам остановился, наклонился, упершись руками в колени, и застонал. Дом Кессиаса был уже совсем рядом, но идти к приятелю в таком состоянии он, конечно, не мог. Лайам опять выпрямился и медленно побрел дальше. От быстрой пробежки по морозному воздуху его легкие жгло огнем, а лицо просто пылало.

«Все это время негодяй водил меня за нос. Следил за мной и мной управлял, поскольку знал каждый мой шаг. Он пытался уверить меня, что Квэтвел вне подозрений, прекрасно понимая, что этим лишь подогреет мой интерес к барону. Боги, великие боги!»

Гнев Лайама еще не остыл, но способность рассуждать здраво к нему все же вернулась.

Окхэм был просто великолепен. Вот именно — великолепен! Другого тут слова не подберешь. Он вовремя подливал масла в огонь, он очень тонко подбрасывал Лайаму компромат на своих же приятелей — всякий раз с видимой неохотой, делая вид, что его вынуждает к тому стечение обстоятельств. Так Лайаму было рассказано о том, что Ульдерик пытался выкупить камень, и о ссоре супруги графа с Дуэссой, и о сильной тяге барона к игре. Лорд, правда, почему-то не сообщил умнику-квестору, что Рейфу Кэвуду грозит долговая тюрьма, но сам он безусловно слышал об этом. На Штапельном рынке наверняка много судачили о пропавших без вести кораблях.

«Небо! Как весело он, должно быть, надо мной хохотал!» — подумал Лайам и скрипнул зубами. И вдруг ощутил, что у него нервно задергался глаз. Все, хватит в эту сторону думать! Задетое самолюбие следует спрятать в карман. Каким бы дураком он ни выглядел, терзаться не стоит. Пора поразмыслить, что дает ему новое знание. Поразмыслить спокойно и без истерик.

Теперь ему известно, что лорд имеет долги. Ульдерик на прямой вопрос Лайама не ответил, но ничего и не отрицал. Окхэм действительно обременен долгами, и должен он графу. Как же сиятельный лорд попал в долговой капкан? Проигрался в карты? Скорее всего — да. Все эти россказни, что барон страстный игрок, возможно, к Кэтвелу и не относятся. Возможно, любит просаживать денежки совсем не кузен красавца аристократа, а сам красавец аристократ.

Дом, в котором живут Окхэмы, принадлежит госпоже Присциан. Вдова состоятельна, она может позволить себе содержать постоянно проживающего при ней слугу, а Окхэмы — нет, у них слуги приходящие (если судить по тому, что двери вечерами открывает Дуэсса). Во время игры в карты деньги у лорда кончились, и он, как и кое-кто из играющих, вынужден был призанять. Но кое-кто денежки отдал, а отдал ли их сиятельный лорд?

Новая мысль сверкнула в мозгу Лайама так неожиданно, что он даже высказал ее вслух:

— Лорд плутовал!

Плутовал, но не ради собственной выгоды. Он играл на чужой карман. Играл, постоянно атакуя — неутомимо и безрассудно. Растрачивая свои силы, он ослаблял других игроков, не трогая лишь Ульдерика. И в каждой партии граф выходил победителем и забирал банк.

Лайам удовлетворенно кивнул, но решил пока что об этом не думать. Все равно плутовство лорда недоказуемо и, в общем-то, не имеет отношения к делу.

К делу… Внезапно Лайам понял еще кое-что. Детали связались.

Камень у Окхэма. Окхэму нужны деньги. Окхэм все знает о Дезидерии и на встречу с Кэвудом не явился.

«Фануил! — отчаянно взметнул спою мысль к небесам Лайам. — Немедленно лети к „Трем лисицам“! Лети как можно скорее!»

«Да, мастер. Уже лечу».

Спокойный ответ дракончика его отрезвил и удержал от новой истерики. Лайам остановился и трижды вдохнул и выдохнул воздух, потом распрямил плечи. Теперь он точно знал, куда направился Окхэм. Неясно было другое — что ему следует по этому поводу предпринять?