Парижская резидентура, в свою очередь, предпринимала меры оперативного характера, чтобы обезопасить ценного агента. Так, личные встречи с ним были практически прекращены. Работа осуществлялась так называемыми безличными методами, с использованием тайников, сигналов, средств оперативной техники. Казалось бы, все в порядке.

Но Мюрат от этой системы был не в восторге. Он, наоборот, хотел встреч, бесед, живого участия, а не слов одобрения в пересказе связника Луизы.

Мюрат был одинок, подавлен, расстроен неладами в семье. Муж бросил дочь, на этой почве у нее случился нервный кризис. Сын, как говорил о нем сам Мюрат, балбес и бездельник, сидел на шее у родителей.

После развода по судебному постановлению Мюрат выплачивал жене алименты. Чтобы иметь хоть какие-то деньги, он сдавал внаем свою квартиру, купленную с помощью Центра, а сам жил в штабном офицерском общежитии.

Так что стремление к встречам и общению Мюрата с Ви-ком по-человечески вполне понятно и объяснимо. Но, увы, они были не просто товарищами…

И тем не менее Мюрат настаивал на встрече с Любимовым. Ранее эта встреча планировалась на лето, но теперь агент просил перенести ее на более ранний срок. Резидент запросил Центр. Ведь до отъезда на Родину Виктор Любимов должен был провести несколько оперативных мероприятий по передаче своих агентов Гектора, Бернара, Артура, Армана другим оперативным офицерам.

Центр определил на май встречу Любимова с Мюратом, немного позже — с Луизой. Но неожиданно пришло письмо от Луизы. Она хотела увидеться с Любимовым прежде, чем тот выйдет на контакт с Мюратом. Луиза писала, что это очень важно, речь идет об их личных отношениях с Мюратом.

«Впоследствии, — вспоминал сам Виктор Любимов, — эти отношения явятся началом личной трагедии двух близких мне людей — Мюрата и Луизы, началом бурных объяснений, столкновений, жалоб друг на друга и, в конечном итоге, распада этой пары. Но в те дни мы не предполагали такого развития событий, и Центр дал согласие на мою встречу с Луизой в апреле, а с Мюратом в середине мая.

Встречу с Мюратом должен был проводить представитель Центра, начальник управления Васильев. На мне лежало участие в ней и оперативное обеспечение мероприятия».

Предстояло подумать о будущем. Центр вынашивал идею разведгруппу Мюрат — Луиза сделать самостоятельной с прямой связью с Москвой без какого-либо участия оперативных офицеров резидентуры. Но эту прямую связь, еще предстояло отработать. А тут, как известно, масса вопросов…

Рассматривались различные варианты, например, связь через третьи страны. Первостепенная роль в этой работе, разумеется, принадлежала Центру, другим резидентурам. Любимову же предстояло тщательно изучить рекомендации Москвы, условия связи с другими резидентурами и отработать все вопросы с Луизой. Тут следовало подумать о документировании, легендировании, о транспортных маршрутах… Словом, огромное количество крупных и мелких вопросов, которые надо было предусмотреть, если хотите предугадать самые различные ситуации, в которых могла оказаться Луиза.

Нужно отдать должное, Луиза не была пассивным исполнителем, активно участвовала в проработке всех деталей будущей связи. Например, она дала весьма дельные советы по использованию предметов женского туалета для конспиративного провоза фотопленки через границы.

Полезным было ее участие в подборе и использовании тайников. В своем письме она подробно и квалифицированно оценила тайники, подобранные офицером резидентуры Морозовым. Об одних отозвалась как об удобных для работы, другие раскритиковала. Луиза считала, что некоторые тайники имели серьезный изъян: их трудно было определить на местности.

В этом же письме она высказала свое отрицательное отношение к специальному фотоаппарату, с автономной подсветкой, предложенному ей и Мюрату для работы.

Письмо Луизы послужило основанием для резкой критики из Центра. Москва указывала резиденту на слабый подбор тайников.

И словно в подтверждение правоты Центра при передаче материалов из резидентуры Луизе произошел неприятный инцидент. Если точнее, то материалы были заложены в тайник, сигналы выставлены, но ответных действий от Луизы не последовало.

Резидентура провела проверку. Оказалось, что материалы из тайника изъяты, но подтверждающего сигнала не последовало. Резидентура пережила несколько тревожных дней. Такое случалось впервые, ведь Луиза всегда отличалась точностью и пунктуальностью в этих вопросах.

Все выяснилось через неделю. Сигнал об изъятии материалов появился в условленном месте.

Позже Луиза объяснила эту ситуацию так. Сигнал о тайниковой закладке она приняла, но первая попытка изъять материалы была неудачной. Выпал снег, и она попросту не смогла отыскать тайник. После того, как снег растаял, она вновь вышла в район, материал изъяла, но сигнал выставить не успела. Торопилась на вызов Мюрата. И только по возвращению со встречи выставила сигнал.

Что ж, более наглядного примера и придумать невозможно. А резидентуре был преподан урок: при проведении оперативных тайниковых мероприятий следует учитывать и погодные условия.

Однако критические замечания Центра, сделанные на основании письма Луизы, весьма болезненно воспринял резидент. Он поручил оперативному офицеру Морозову еще раз проверить тайники и написать по этому поводу объяснительную записку. Более того, резидент сам выехал к тайникам, оглядел их и посчитал, что они вполне пригодны для работы.

Но Центр, что называется, закусил удила. Он вновь подтвердил свою прежнюю оценку, указав, что резидентура по-прежнему допускает грубые ошибки. Резиденту лично было указано на то, что он пытается оправдать неверные действия подчиненного офицера. И подчеркнул: многочисленные выходы к подобранным тайникам, увеличивают риск их «засветки».

Центр также напомнил резиденту, что группа Мюрат — Луиза находится под непосредственным руководством Центра, а обязанность резидентуры обеспечивать качественную безличную связь. Было приказано в дальнейшем описание подобранных тайников направлять в Центр. Передавать их Луизе только после утверждения руководством.

Однако резидент тоже не собирался сдаваться. Он вновь, лично проверил тайники и доложил в Центр о полной их пригодности для связи.

Сложно сказать, следовало ли так поступать резиденту. Но из двух зол пришлось выбирать меньшее.

В последующей работе, когда Виктор Любимов сам стал резидентом, ему также приходилось лично выходить к тайнику. И он считал, что порою такой шаг необходим. Правда, в его случае ситуация была несколько иная и тем не менее…

Вот как Любимов сам вспомнил тот случай:

«Дело было в Голландии, и оперативный офицер моей резидентуры после получения данных о том, что материал заложен в тайник, дважды выезжал в район, но найти тайник не смог. Центр же ждал доклада и, разумеется, материалов от агента. Но ни того ни другого не было. И потому, как в случае с парижскими тайниками, последовали грозные окрики из Центра.