собирался, но в какой-то момент мозг его отключался, и он не мог придумать достойного оправдания. По крайней мере, такого, которое он мог бы высказать Анне. Она же, терзаемая любопытством и морем вопросов, молчала. До сих пор ему удавалось держать ее в желанном неведении, но молчать при встрече с ней лицом к лицу могло оказаться куда сложнее.

Это было только одно из оправданий, почему он не сказал ей, что никуда не поедет на Новый год. Другое же крылось в том, в чем он не хотел признаваться даже самому себе. Хотя бы ему удавалось и дальше уклоняться от ее вопросов, он слишком сильно хотел того, что она предлагала, — особенно теперь, когда исчезла конкуренция.

Хоть раз увидеть ее, хоть раз ее обнять — вот все, чего он желал. И тогда, расставаясь, он был бы пусть и несчастлив, но… доволен. И этого было бы достаточно.

Ему должно было быть достаточно.

«Лжец».

«Нет. Не лжец, — возражал он насмешливому голосу в голове, — просто реалист». Только так он и мог все это вынести.

Он был влюблен в Анну.

Как вам такое? Это чувство месяцами прорастало в нем, и как он ни пытался его сторониться, сопротивляться ему больше не было сил. Какое жалкое зрелище! И ведь до такого состояния он довел себя сам, полностью отгородившись от общества. Естественно, что у него возникла глубокая привязанность к тому, кто за многие годы стал его единственным нормальным собеседником. Вполне закономерно.

Этим собеседником была Анна. В ней он и нашел свою погибель. Когда она позвонила впервые, он считал, что просто проявляет любезность, помогая ей. Он и не подозревал, что она даст ему куда больше, чем он когда-либо сможет дать ей. И почему она не оказалась какой-нибудь надоедливой плаксивой эгоцентристкой? Это было бы куда лучше. Он бы тогда заблокировал этот номер и вскоре вовсе о ней забыл. Да будь она проклята, эта Анна, за то, что оказалась такой храброй и удивительной. У него не было ни единого шанса.

— Это просто невозможно! — возмутился он вслух, обращаясь разве что к Льюису, который, улегшись мордочкой на лапы, продолжал наблюдать за Броуди. Хозяин его снова вздохнул, взгляд заскользил по столу. И вот он остановился на Не-Эльфе. Избавленная от участи рядового товара в магазинчике Моджи, она вновь вернулась на книжную полку возле его кресла.

Взгляд ее обычно, казалось, был устремлен куда-то вдаль, но сегодня у него появилось чувство, будто смотрела она именно на него, прямо в глаза. Будто бросала ему вызов.

«Почему же, — обращалась она к нему, — почему это невозможно?»

Вот чем чревата хорошая фантазия. Какой-то кусок дерева, а он не мог избавиться от чувства, что поделка в точности напоминает ему женщину, которая и вдохновила его на ее создание, всю сотканную из вопросов — казалось, таких простых, но на деле жутко трудных.

«Ты знаешь почему, — мысленно ответил он. — Просто невозможно».

Глава 46

Анна не сводила глаз с высокого клиновидного здания напротив станции «Бромли-Саут». Был свежий и ясный осенний денек, солнце нещадно слепило глаза, отражаясь от застекленного участка новомодного здания. Внутри у Анны все сжималось. Теперь там, на семнадцатом этаже, сидели в своих кабинетах Рис и Виджей, прежние бизнес-партнеры Спенсера.

Анна шумно выдохнула, сунула руки в карманы пальто и решительной походкой двинулась к ресепшену на первом этаже. Старых компаньонов Спенсера она не видела уже больше года, но в понедельник утром, хорошенько обмозговав все с Броуди, отправила им имейл, обрисовав свою задумку с приложением и поинтересовавшись, будет ли им интересно заняться его разработкой. Они ответили и предложили увидеться в ближайшие сорок восемь часов.

Встретили ее объятиями, искренними улыбками, согревавшими больше, чем ей хотелось бы это признать, предложили кофе и вкуснейшее шоколадное печенье и лишь после этого пригласили в переговорную комнату со стеклянными стенами и видом на долину Шортлендс. Оттуда, сверху, казалось, что по всему миру, расстилавшемуся теперь у нее под ногами, распространилось это дыхание свежести, эти выстуженные краски.

Рис, парень, напоминавший плюшевого мишку, откинулся на спинку своего модного хромированного кожаного кресла и расплылся в улыбке:

— Анна… мы скучали по тебе!

— И я! А вы, я смотрю, неплохо тут устроились, — заметила она, с улыбкой оглядывая современный офис, где команда на вид уж очень молодых и беспокойных сотрудников была занята мыслями о светлом будущем — или чем там еще занимаются в подобных местах, — совсем не то, с чего вы начинали.

— О да! — Виджей сел напротив нее и подал ей кружку вкусного ароматного кофе. — Помнишь те совещания допоздна за вашим обеденным столом, когда мы выдумывали планы по захвату мира?

Анна рассмеялась:

— Особенно я помню все те коробки от пиццы, разложенные по всему дому на следующее утро!

— Мы до сих пор организуем такие собрания, — весело признался Рис. — Правда, теперь я заставляю Виджея выбрасывать все коробки.

Виджей косо посмотрел на Риса, затем вновь обратился к Анне:

— Без тебя мы бы не стали теми, кто мы сейчас, Анна.

Анна слегка покраснела:

— Вы имеете в виду, без Спенсера…

Рис подался вперед и облокотился на стол:

— Это да. Но и без тебя тоже.

— Без меня?

— Кажется, ты забываешь, что одна из наших популярных функций — полностью настраиваемый интерфейс — была твоим детищем, — напомнил Виджей.

Анна смущенно взглянула на него. Она и не помнила, что как-то в этом участвовала. Она только и делала, что сидела на краешке стола и складывала циферки да следила за документами.

Виджей чуть усмехнулся, наблюдая смятение Анны:

— Когда мы пришли к тебе поинтересоваться, что ты думаешь о наших шести гениальных и стильных цветовых схемах, ты сказала, что они просто ужасны.

— Ну, это было скорее дело вкуса, чем бизнес-решение, — неуверенно возразила Анна.

— Да, но это заставило нас задуматься над тем, какие разные у людей предпочтения и как мы можем лучше им угодить.

Анна снова пожала плечами. Они оказывали ей больше доверия, чем она того заслуживала, но она не собиралась драматизировать по этому поводу.

Рис подался назад и сделал глоток из своей кружки с кофе:

— Вижу, мы тебя не убедили.

Анна криво улыбнулась и пожала одним плечом.

— Но ты ведь наверняка помнишь, что название — это твоя заслуга? — нашелся он. — «Блоктайм» не был бы «Блоктаймом», если бы не ты.

— Что ж, это, пожалуй, засчитано. Но я всегда думала, что это как-то слишком просто и неоригинально. Никак не пойму, почему вы остановились на этой, а не какой-нибудь другой идее.

Виджей