Неодобрение, сквозившее во взоре моей собеседницы, стало более отчетливым.

— Как бы то ни было, дальнейшее сближение этих двоих представляется мне до крайности неблагоразумным, — отчеканила она. — Что до вашего помощника, то, простите, он отнюдь не кажется человеком, способным позаботиться о чести девушки. Такие, как он, думают лишь об удовлетворении собственной похоти. Тамазин очень молода, и ей не приходится рассчитывать на чью-либо помощь или защиту. Она круглая сирота и не имеет родственников. Мой долг — оградить ее от возможных опасностей. И предостеречь от сближения с молодыми людьми, которые видят в знакомстве с ней способ устроиться на службу при дворе, — процедила Дженнет Марлин, по-прежнему буравя меня взглядом. — Что до ее нарядов, все ваши подозрения напрасны. Бабушка Тамазин оставила ей немного денег. Стремление хорошо выглядеть — в природе молодых девушек, и я не вижу ничего зазорного в том, что часть этих денег Тамазин тратит на платья. Тем более нет никаких оснований упрекать ее в излишней расточительности.

— Вы до крайности несправедливо судите о моем помощнике, — бросил я довольно резко.

— Вот как? По-вашему, он образец нравственности и чужд корыстным устремлениям? — усмехнулась она и скривила рот, словно у нее внезапно разболелись зубы.

— В том, что у него и мысли не было с помощью Тамазин устроиться на придворную службу, я могу поручиться. Да и зачем ему это? Я плачу ему вполне приличное жалованье.

— Для многих двор весьма притягателен сам по себе, — надменно заявила мистрис Марлин.

— Вы правы. Но мы с Бараком не относимся к их числу. Мы, лондонские законники, и так неплохо устроены.

— Однако же вы тоже не упускаете случая показаться при дворе, — обожгла меня взглядом мистрис Марлин. — Говорят, завтра вы предстанете перед королем.

— Таковы мои обязанности, — пояснил я, мысленно досадуя на то, что она напомнила мне о завтрашнем испытании. — Я ведь занимался разбором прошений, поданных на высочайшее имя.

— Насколько мне известно, этим ваши обязанности не исчерпываются. Вы ведь выполняете секретные поручения сэра Уильяма?

— Кто вам это сказал? — нахмурившись, спросил я.

— Как говорится, слухами земля полнится, — пожала она плечами.

— Никаких тайных поручений я не выполнял. Я всего лишь дал ему несколько советов по вопросам, связанным с различными тонкостями законоведения. Любопытно, о чем столь оживленно беседуют Барак и мистрис Ридбурн? — счел я за благо сменить тему разговора.

Барак, склонившись к уху Тамазин, нашептывал ей что-то до того забавное, что девушка сотрясалась от смеха. Мистрис Марлин некоторое время буравила взглядом их спины, потом обернулась ко мне, и во взгляде ее мелькнуло нечто, весьма похожее на ненависть. Воспоминание двадцатилетней давности ожило в моей памяти, и я вновь увидел сельскую лужайку и несчастную, затравленную Сюзанну, в ярости винившую меня во всех своих невзгодах.

— Я сразу поняла, что вы до крайности честолюбивы, — заявила Дженнет Марлин. — Вы из тех, кто всю свою жизнь карабкается по общественной лестнице и ради этого продвижения готов на все. А ваш помощник, разумеется, ничем не отличается от своего хозяина.

— Ваши суждения излишне скороспелы! — сердито воскликнул я, в это мгновение позабыв о правилах учтивости.

Разговор так захватил нас обоих, что мы остановились, вынуждая всех прочих пешеходов обходить нас стороной.

— Надеюсь лишь, вы не из тех, кто использовал церковные реформы в качестве трамплина для собственных амбиций, — произнесла она, глядя мне прямо в лицо. — Именно так поступил Малеверер.

— Клянусь, сударыня, вы слишком много себе позволяете, — пробурчал я. — Особенно если учесть, что удовольствие познакомиться с вами я имел совсем недавно. Могу я узнать, почему вас так занимает моя скромная персона?

Мистрис Марлин, что называется, и бровью не повела.

— Я слышала, как ваш помощник рассказывал Тамазин о прошлом своего патрона, — изрекла она, по-прежнему неотрывно глядя на меня. — О том, как в прежние времена вы были ревностным сторонником реформ. О том, что вы служили лорду Кромвелю. Но сейчас прежний ваш пыл угас, это видно всякому. Подобно многим, ныне вы заботитесь лишь о собственном благополучии.

Мы говорили так громко, что прохожие бросали на нас любопытные взгляды. Один парень даже крикнул:

— Эй, сударь, отвесь этой визгливой ведьме хорошую оплеуху!

— Знаете, почему бедный мой Бернард оказался в Тауэре? — вопросила мистрис Марлин, которая, казалось, ничего не видела и не слышала. — Потому что в Лондоне нашлись люди, пожелавшие завладеть его землями. И эти люди возвели на него поклеп, обвинив в папизме и в заговоре против короля! Но это ложь, гнусная ложь!

Голос ее истерически зазвенел.

— Я очень сожалею о печальном уделе вашего жениха, сударыня, — холодно произнес я. — Но сам я не имею ни малейшего отношения к постигшему его несчастью. Не думаю, что столь непродолжительное знакомство позволяет вам судить о моих взглядах и жизненных целях. При всем почтении, которое я питаю к вам, я не могу терпеть подобных оскорблений. Понимаю, что в вашем нынешнем положении козел отпущения необходим, однако прошу уволить меня от сей тягостной роли!

Завершив свою тираду, я резко повернулся и пошел прочь, оставив Дженнет Марлин в одиночестве.

Полчаса спустя я вошел в ворота аббатства Святой Марии. За время моего отсутствия работникам удалось поднять рухнувший шатер, и они суетились вокруг него, в свете факелов отчищая грязь с золотой парчи.

Я вошел в королевский особняк. Все приготовления к приезду монарха были завершены, и здесь царила тишина. Лишь несколько слуг и придворных скользили по коридорам в благоговейном молчании; по всей видимости, они упражнялись в той манере поведения, которая потребуется от них завтра, когда дом этот станет резиденцией короля.

Стражник проводил меня в кабинет Малеверера. Тот сидел за столом, погруженный в чтение каких-то бумаг. В свете свечей лицо его, обрамленное черной бородой, казалось бледным и особенно неприветливым.

— Что вам еще надо? — пробурчал он, подняв на меня взгляд.

— Сэр, мне в голову пришла одна мысль.

— Говорите, не тяните.

Я рассказал ему о том, какие воспоминания связаны у меня с именем Блейбурн.

— Может, все это не более чем случайное совпадение, сэр, — завершил я свой рассказ. — Но я решил поставить вас в известность. Ведь среди стражников много уроженцев Кента.

— Значит, по-вашему, этот Блейбурн тоже родом из Кента? — пророкотал Малеверер. — Что ж, это вполне может быть.

Губы его искривились в язвительной ухмылке.

— Однако проку от вашего открытия ровным счетом никакого, мастер Шардлейк. Эдвард Блейбурн умер задолго до того, как вы появились на свет. Сегодня я был на Тайном совете. И узнал немало интересного о Блейбурне.