Зарядка. Контрастный душ. Завтрак. Одеваемся и на службу. Служебный кабинет. Чашечка ароматного и уже не дефицитного кофе для разгону. И за работу. Майор начинает вызывать подчинённых, пусть отчитаются, чего они наработали без начальственного пригляда. Пообщаться с подчинёнными не успел. Звонок из приёмной Шрадера, шеф вызывает на ковёр. Начальник в гневе:

– Почему вы, майор, до сих пор не представили мне отчёт о командировке?

– Извините, герр оберст. Отчёт я готовил в одном экземпляре. Когда закончил, вас уже не было у себя и канцелярия была закрыта. Комендант мне сказал, что вы у оберфюрера. Я поднялся к нему, думал вас там перехватить, но вы уже ушли. А в приёмной меня перехватил сам оберфюрер. Он и забрал у меня отчёт. Сказал, что посмотрит его и сам вас вызовет для обсуждения. Извините, что не успел вас предупредить.

– Ладно, давайте подробно изложите, что вы там накопали.

Минут сорок на доклад. Только Пауль успел закончить, а Шрадер набрал в лёгкие воздуха, чтобы начать задавать вопросы, как раздался звонок секретаря полковника.

– Пойдёмте, майор. Нас оберфюрер вызывает.

У приёмной Шелленберга Шрадер и Босс столкнулись с примечательной процессией. По коридору в сопровождении двух эсэсовцев со скованными за спиной руками шёл начальник Абвера-1[191] генерал Пикенброк[192].

Кабинет оберфюрера. Приветствия. Шелленберг выглядит возбуждённым и одновременно уставшим, видимо, ещё не ложился спать, глаза красные, мешки под глазами. Оберфюрер перехватил сочувствующий взгляд Пауля.

– Везёт вам, господа офицеры.

– Работаете себе по тыловым вопросам и строго в рабочее время, а начальник ваш вкалывает, как ломовая лошадь. Дерьмо разгребает за саботажниками и предателями. – Оберфюрер непроизвольно кидает взгляд в сторону двери, в которую только что вывели Пикенброка. – А ещё это… Мало нам проблем было с Минском, так ещё Хельсинки.

– Хельсинки? – не удержался Шрадер.

– Русские ночью высадили десант. Бои в городе. И куда этот недоделок смотрел? Надо было его ещё в январе за Крым в концлагерь отправить. Пожалел. – Взгляд на оберста и майора. – Пользуетесь вы моей добротой.

Высказывание начальника не требовало ответа. Шрадер и Босс стояли по стойке смирно и преданно ели глазами оберфюрера.

– Расслабьтесь, господа офицеры, к вам пока, ПОКА, претензий нет. Но если не справитесь, то будут!

И здесь стоит помолчать. Хотя интересно – с чем господа офицеры должны справиться?

– Пауль, я внимательно изучил ваш отчёт. Пока вы отдыхали, успел переговорить с рейхсфюрером по вашим предложениям. Рейхсфюрер положительно отнёсся к вашей работе. Но! Но этого мало!

«Приятно, чёрт возьми, Гиммлер похвалил! Убиться и не встать!»

– Принято решение для обеспечения ускорения работ по приоритетным программам на базе вашего, майор, отдела создать группу[193] материально-технического снабжения перспективных программ. Начальником группы назначаетесь опять-таки вы, майор. Вам же, герр оберст, поручается вновь сформировать отдел МТО, в прежнем формате и с прежними задачами. Для обеспечения непрерывности и преемственности майор Босс оставит вам двух своих сотрудников по своему выбору. С приказом и новыми задачами ознакомитесь в канцелярии. Вопросы, господа?

– Никак нет, герр оберфюрер.

11 марта 1943 года

г. Торнио, Финляндия – г. Хапаранда, Королевство Швеция

Утро сменяет ночь. Никто не просыпается. Не просыпается, потому что и не спал. Не спали уходящей ночью бойцы корпуса, не спали чиновники финского приграничного города, не спали мобилизованные рабочие финского же железнодорожного депо. Финских путейцев мобилизовали для помощи советским бойцам-железнодорожникам. Необходимо максимально быстро сменить колёсные тележки на вагонах наших эшелонов. Хоть по ту сторону границы нас и ждут шведские эшелоны, но тратить время на перегрузку не хочется.

Когда готовили-рассчитывали операцию, я как-то поначалу упустил из вида разную ширину колеи в Швеции и Финляндии. В общем-то, ничего страшного. Переставить колёсные тележки не проблема. Вполне освоенная железнодорожниками операция. А на приграничных станциях всегда имеется запас сменных колёсных пар и колёсных тележек. Не проблема провести замену на вагонах-платформах. А вот с паровозами – беда! У них сцепные-ведущие колёса просто так не переставишь. Иногда делаются локомотивы с возможностью быстрой смены колеи, но устройство их сложно и дорого. Мало их в Союзе. По пальцам руки пересчитать можно. В ремонтно-восстановительном поезде такой паровоз есть. Для одного нашего бронепоезда тоже смогли найти такой и забронировать. А вот для второго – сейчас спешно в финских мастерских обшивают котельными листами два шведской колеи локомотива. До одиннадцати часов, надеюсь, успеют.

В одиннадцать часов заканчивается срок Советского ультиматума Швеции. В одиннадцать мы в любом случае перейдём границу. С боем или без. От шведского короля зависит. Но вот несколько групп наших диверсантов на той стороне границы уже пару дней как осваиваются. И похрен, что война ещё не объявлена. И в мирное время государства ведут друг против друга нелегальную работу, гадят друг другу потихоньку, а иногда и по-крупному. Но наши ДРГ пока особо не гадят шведам. У них задача не допустить угона подвижного состава со станции Хапаранда. Ночью они захватили разъезд Карунги, что в двадцати километрах от Хапаранды, через который проходит единственная ж/д колея от границы в глубь Швеции. Захватили без боя, бой там было вести не с кем, десятка два жителей всего и даже хотя бы одного полицейского нет. В Хапаранду ушел доклад о повреждении входной стрелки, к обеду восстановим, но пока составы в сторону разъезда отправлять бессмысленно.

В Кеми бой в основном уже закончен, идёт зачистка города силами десантников и освобождённых военнопленных. А мы готовимся к рывку через границу. Граница здесь идёт по реке, за одним исключением. Часть финского Торнио находится на правом, шведском берегу. Автомобильный мост через Торнионйоки – Турнеэльвен с финского, левого берега перекинут в финский же анклав на правом берегу. Так что в Швецию наши танки входить будут по сухопутью. Железнодорожный мост, расположенный южнее финского анклава, ночью по-тихому взят под контроль нашими диверсантами. Это тоже не было проблемой. Со шведской стороны у моста дежурили всего три человека. Железнодорожник, пограничник и таможенник. Мирно спящих в сторожке шведов спеленали переодетые в финскую форму бойцы разведбата. На шведскую сторону перегнали финский же трофейный броневик. Когда утром припёрся ведущий смену шведский пограничный унтер, ему разъяснили, что мост взят финнами под охрану для обеспечения эвакуации раненых, вопрос согласован со Стокгольмом, почему вы не в курсе, нас не интересует, разбирайтесь со своим начальством. Так как у моста не стреляли и на финской стороне особых движений не было, то шведы начали неторопливо и обстоятельно разбираться в вопросе. Особо в этом разборе не преуспели. Связь со столицей неожиданно пропала. Посылать невеликий гарнизон города для выдворения финнов по собственной инициативе никто из местного начальства не решился. Срочно собранное совещание руководства города решило заявить решительный протест финнам. Мэр сел писать эту грозную бумагу. А там и старинные часы в кабинете мэра отбили одиннадцать раз.