я встречал за Бог знает сколько лет, но и самая лучшая женщина. Ты сильная, независимая, но в то же время добрая, веселая и теплая. Я видел, как ты взяла Шафран, в тот самый первый раз, и смотрела ей вслед, и заставляла ее чувствовать себя непринужденно. Я думал обо всех других женщинах, которых я знал, потому что я не был монахом, поверь мне. Ни одна из них никогда не ладила с Саффи так хорошо, как ты, несмотря на все свои старания. Это чертовски много сказало мне о том, какой женщиной ты была.’

- Спасибо, - пробормотала Гарриет, которой вдруг захотелось плакать.

- Можешь не благодарить меня. Я должен поблагодарить тебя. В третий раз, когда мы с Саффи вернулись в Йобург, я сказал себе, что встану и приглашу тебя выпить, или поужинать, или еще что-нибудь. А потом та женщина сказала мне, что ты вернулся в Англию, и я сам себя пнул. Я не мог поверить, что был настолько глуп и позволил тебе уйти. Но теперь ты здесь и даешь мне еще один шанс. И поверь мне, Гарриет, я намерен это сделать.’

- Он помолчал. -Это все, что я могу сказать, - добавил он и одарил ее милой, самоуничижительной улыбкой.

- Не беспокойся. Это все, что тебе нужно сказать.’

‘Хорошо. А теперь, может быть, закажем что-нибудь поесть? Не знаю, как ты, а я умираю с голоду.’

В ту ночь Гарриет не спала с Леоном Кортни, хотя испытывала сильное искушение. Отказывая себе так же сильно, как и ему, она ограничила их близость коротким поцелуем, когда они прощались, а лакей отеля вызвал такси. После второго ужина она позволила ему проводить себя домой и получила огромное удовольствие от долгих поцелуев, чувствуя, как его руки исследуют почти – но не совсем – каждый дюйм ее тела на заднем сиденье такси, когда оно подъезжало к ее очень скромному маленькому домику с террасой в глубоко немодных закоулках Фулхэма. Она унаследовала это место от своей матери, которая умерла через год после ее возвращения в Англию. Гарриет было стыдно, что она чувствует благодарность за смерть матери: это означало, что она вольна поступать так, как ей заблагорассудится.

На следующее свидание они отправились в кино, как парочка влюбленных юнцов. Фильм, который они выбрали, был "39 шагов". Все друзья Гарриет говорили, что фильм был потрясающе хорош, но она вышла из кинотеатра ни о чем не догадываясь, потому что большую часть фильма провела, целуясь с Леоном на соседнем сиденье, вместо того чтобы смотреть приключения Роберта Доната на экране.

Они продолжали в том же духе еще две недели, оба безумно счастливые, но все более разочарованные. Леон был щедр, добр, забавен и никогда не давал ей почувствовать, что она должна ему что-то взамен за обеды, которые он ей покупал, и за платья, которые она надевала на обеды, и за серьги, и за жемчужное ожерелье, которые шли к платьям. ‘Без тебя я был бы один, скучал и совершенно не представлял бы, куда идти, - сказал он. ‘А с тобой я самый счастливый человек в Лондоне.’

Гарриет поймала себя на том, что хочет рассказать Леону, если с ней случится что-то смешное, или она увидит газетную статью, которая, как она знала, заинтересует его, или даже если ей придется терпеть исключительно грубого клиента, и ей просто необходимо избавиться от этого чувства. Она была очарована жизнью, которую Леон вел в Африке, и когда он рассказывал о своем поместье в Лусиме, она страстно желала увидеть его, не только потому, что знала, что оно будет совсем непохоже на все, что она когда -либо испытывала в своей жизни – более дикое, более прекрасное, наполненное необыкновенными животными и людьми, - но и потому, что это было его место, и он так любил его, и она хотела быть частью этой любви.

И вот однажды он сказал: "Ты не хочешь провести уик-энд за городом? Меня пригласили познакомиться со всеми моими английскими кузенами. У них есть дом в Девоне. Он называется Хай-Уэлд и существует в нашей семье с семнадцатого века. Сам я там никогда не был, но мне говорили, что там очень красиво.- Он замолчал и задумчиво погладил подбородок. - Хм ... надеюсь, они улучшили водопровод и отопление с тех пор, как переехали. Может быть, установили один или два странных туалета, что-то в этом роде.’

Гарриет хихикнула. ‘А я-то думала, что ты тот самый выносливый путешественник, который любит спать под открытым небом. Почему ты заботишься о водопроводе и отоплении?’

‘Должно быть, я размяк с тех пор, как встретил тебя.’

- Мягкотелый, конечно.’

- В любом случае, не хочешь ли ты пойти со мной?’

‘Ты уверен? Я не хочу чувствовать, что порчу семейный праздник.’

- Ерунда, ты ничего не испортишь. Я рассказал им все о тебе, и они не могут дождаться встречи с тобой. Мы можем уехать после того, как ты закончишь работу в пятницу днем, и я обещаю, что ты вернешься в Лондон целой и невредимой к утру понедельника. Пожалуйста ... мне бы очень этого хотелось. И прежде чем ты спросишь, да, конечно, у тебя будет своя комната. Мы не женаты, а английские члены клана Кортни - приверженцы этикета. Хотя, смею предположить, наши комнаты будут не слишком далеко друг от друга ...

Гарриет никогда не бывала на вечеринках в загородном доме, но она прочла достаточно романов, чтобы знать, что, хотя социальные правила могут быть скрупулезно соблюдены на поверхности, слепые глаза обращены на все, что происходит, как только гаснет свет. Приглашение Леона было декларацией о намерениях.

‘Да, - сказала она, - звучит замечательно. Я с удовольствием приду.’

Хай-Уэлд приютился между холмами, обращенными к морю. Его лужайки спускались к невысокому утесу, где тропинка спускалась к песчаной бухте. Холодным тихим днем в конце января, когда небо было безоблачным, как в середине лета, и отражалось в гладком спокойном море, это было идеальное место для двух влюбленных, чтобы идти рука об руку, чтобы мужчина мог безопасно вести свою женщину вниз по крутой каменистой тропе, и чтобы они вдвоем стояли, взявшись за руки, и смотрели на море.

Теперь они держали друг друга по-другому, как двое влюбленных после того, как их тела соединились воедино, с тем