что давала для собаки бутерброд. Глаза у нее были зареваны, вид перепуганный. На Лиса это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Он спросил грубо:

— Что надо?

Девушка всхлипнула и разревелась:

— Помогите!

Славка даже не посторонился, перекрыл дверной проем, сказал с издевкой:

— А как же бесы? А как же сжечь тварей?

Она обиженно вскинулась:

— Я ж не дикарка! Не было меня там…

— То-то я и смотрю, никого не было, а инквизиторов набрался полный двор.

Девушка снова заплакала, прошептала умоляюще:

— Пусти! У меня сын пропал.

Я дотронулся до Славкиного плеча:

— Слав, прекращай, пусть заходит. Ребенок-то не виноват.

Лис пробурчал, уже беззлобно:

— Добренький какой, ты пожалей ее еще. А они тебе следующий раз дробью промеж глаз!

Но с пути отошел, закрыл за девушкой дверь, встал в дверях комнаты, демонстративно сложив на груди руки.

— Садись, — я предложил ей стул, сам сел рядом, — рассказывай.

Она захлопала глазами, разрыдалась еще сильнее. Слезы текли по щекам потоком. Славка, плюнул, куда-то ушел, вернулся с бумажными салфетками, сунул нашей посетительнице в руки:

— На, сопли подотри. И говори уже, наконец, что случилось. Читать мысли мы еще не научились!

Последней фразе гостья даже удивилась, выдала изумленное:

— Правда?

— Правда, — подтвердил я, хоть и не был в этом так уверен, как Лис. Мне просто в голову не приходило заняться такой ерундой. — Рассказывай, что с твоим сыном?

— Не знаю, вечером отправила спать, а сейчас! — Она не сдержалась и разрыдалась в голос.

Успокаивать пришлось ее вдвоем — Славка притащил с кухни чашку воды, я отыскал у Вики корвалол. После лекарства бедняга немного притихла, прижала скомканную салфетку к груди, всхлипнула:

— Нам утром город надо было по делам, я пришла его будить, а в комнате пусто. Окно открыто, постель не расстелена, Игоря нет. Я сначала обежала всех его друзей.

— И как?

Она судорожно сглотнула, сказала шепотом:

— Все дома, спят, никто ничего не знает.

Это уже было плохо. Куда мог отправить ночью маленький ребенок? Тут меня осенило — я понятия не имею, сколько этому Игорю лет. Глянул на нашу гостью, прикинул, что тридцати ей быть никак не может, спросил:

— А лет-то ему сколько?

Девушка трясущимися руками полезла в сумочку, выудила оттуда фотографию, протянула мне.

— Восемь ему.

С карточки на меня смотрел смешной лопоухий пацан. Белобрысый, взъерошенный, с рыжими крапинками на носу и милыми ямочками на обеих щеках. Фотографию я положил на стол, оглянулся на Славку. Тот сразу спросил:

— Что надо?

— Как обычно, воду и яйца.

— Сейчас.

Пока ждал, я смотрел на девушку и думал, что имени ее не знаю, что было бы неплохо уточнить. Она мой взгляд расшифровала верно, представилась сама:

— Лиза меня зовут.

— А меня Сергей.

Она впервые улыбнулась, обратилась уважительно, на «Вы»:

— Я знаю, Вас здесь все знают.

Еще бы, думаю, даже когда мы уедем, местные не скоро о нас забудут.

Славка принес десяток яиц и бутафорскую пиалу с водой. Я привычно подвинул все к Лизе, велел ей:

— Выбери любое яйцо и разбей в воду.

— Угу.

Она наморщила нос, нерешительно оглядела предложенное, выбрала яйцо из середины укладки, стукнула о край пиалы. Вышло это у нее неудачно, содержимое потекло по пальцам, расплылся желток, в воду попала скорлупа. Лиза попыталась мизинцем, выловить ее из миски, но я не позволил, отодвинул дрожащую ладонь.

Откуда-то пришла уверенность, что делать этого нельзя. Все, что попало в воду, там и должно остаться. Лиза моментально подчинилась, сцепила пальцы в замок, положила на колени.

* * *

Мне остро не хватало Вики. Я смотрел на миску и просто кожей ощущал дискомфорт. Кто бы мог подумать, что за каких-то жалких три недели я попаду в такую зависимость от ее присутствия, от ее поддержки. Наверное, самой судьбой мне суждено болеть Викториями.

В голове тихонько захихикали.

— Смешно? — спросил я. И тут же подумал, что докатился уже черт знает до чего! Даже с голосами разговариваю.

Баба Дуся обрадовалась еще больше. Приободрила:

— И что тут такого? Я же полезный голос? Скажешь нет?

С этим можно было бы и поспорить. Но как спорить, если все твои мысли подслушивают?

Лиза не выдержала паузы, нервным движением подвинула сосуд к себе, проговорила быстро:

— Может, другое разбить? Я слышала, если желток разлился, это плохо.

Я отобрал у нее миску.

— Не нужно. Оставь, как есть.

— Но вдруг…

Она бросила на меня молящий взгляд. Словно он мог что-то изменить. Словно это я плету полотно судьбы для ее маленького сына.

— Оставь. — Я постарался, чтобы голос звучал спокойно. — Тебе что нужно? Красоту или правду?

Она тяжело вздохнула и решилась:

— Правду. Найди мне его.

Потом шепотом добавила:

— Живым.

Я обхватил пиалу двумя ладонями. Закрыл глаза. Постарался отрешиться от всего. Без Вики прозрение не наступало. Без Вики мне было плохо. Без Вики…

Старая ведьма прервала мои страдания. Цыкнула:

— Хватит дурью маяться. Ты и сам все можешь. Не нужна тебе для этого Вика. Сосредоточься и смотри.

Слова ее подействовали отрезвляюще. Я выкинул из головы лишние мысли и тут же окунулся в поток времени, поплыл пересекая прошлое и будущее, смешивая слои реальности.

Только на этот раз все было иначе — Лиза все время оставалась фоном, совсем рядом, только протяни руку.

— Где он? — Спросила она испуганно.

Я ее осек:

— Не мешай.

Следом зашипел Славка:

— Молчи, не отвлекай его.

Забота Лиса меня неожиданно согрела. Хорошо, что он оказался человеком. Не сволочью, не отморозком. Хорошо.

А потом я увидел комнату.

* * *

Белобрысый Игорек дул губы. Глаза у него были на мокром месте — вот-вот разревется. Лиза старательно делала вид, что не замечает этого. Она говорила строгим голосом без намека на улыбку:

— Никуда ты не поедешь, даже не думай!

— Мам, ну почему? — Голос пацаненка стал жалобным, дрожащим. По щеке скатилась первая слеза.

Лиза нахмурила брови:

— И нечего устраивать спектакли. На меня это не действует!

Слезинки побежали одна за другой. Скоро щеки мальчика стали совершенно мокрыми. Мне было ясно, что это никакой не спектакль. Ребенок по-настоящему расстроен. Только мать этого замечать не хотела.

— Я папе обещал! — Почти прокричал