Бондарь перевел взгляд на снайпера, держащего его на мушке с расстояния семи шагов. Вот кто был третьим лишним. С автоматчиками, торчавшими рядом, можно было справиться. Резко дернуть на себя ноги крепыша, повалить «Фиделя», устроить свалку. Начнется пальба, но суматошная, бестолковая, при которой боевики запросто могут перестрелять друг друга. А если завладеть ружьем Рината и жахнуть картечью из обоих стволов, то от противников вообще мокрое место останется.

Но до снайпера не добраться. Он расчетливо влепит пулю в затылок или в лоб Бондаря, и на этом все кончится. Подошва армейского ботинка разотрет мозги, вывалившиеся на землю. Информация, хранящаяся в них, никогда не попадет на Лубянку. Бондаря и Рината закопают в землю или скормят собакам, всласть поглумившись над их телами. Мешки героина беспрепятственно потекут с Рачьего острова дальше, возвращаясь обильными денежными потоками. На эти деньги станут создаваться все новые отряды боевиков, закупаться партии оружия, совершаться теракты…

А Бондарь будет покоиться в могиле, безучастный к творящемуся вокруг беспределу…

Правильно ли это?

Нет!

Закрыв веки убитому, Бондарь легко поднялся на ноги и, отряхивая джинсы, распорядился:

– Вот что, граждане сепаратисты, ведите-ка меня к своему главарю. Как там его?.. Задуев?.. Задаев?..

Такая активность гражданам сепаратистам не понравилась. «Фидель» подскочил к Бондарю и ткнул его прикладом автомата, запальчиво поинтересовавшись при этом:

– Кто ты такой, чтобы тут командовать? Представитель президента по Южному округу? – Собственная шутка показалась боевику настолько смешной, что, замахнувшись, он так и не нанес повторный удар, а расхохотался.

Бондарь выплюнул на ладонь осколок бокового зуба и представился так, как если бы ничего особенного не произошло:

– Оперативный сотрудник Главного управления ФСБ России.

– Что за шутки? – опешили боевики, а снайпер невольно подошел поближе, ловя каждое слово Бондаря.

Он не замедлил удовлетворить общее любопытство:

– Это не шутка. Я тот самый москвич, которого просили убраться из Астрахани.

– Что-то было такое, – наморщил лоб «Фидель». – Я слыхал краем уха. Звание у тебя какое?

– Капитан, – ответил Бондарь.

Он не видел причин сохранять инкогнито. Заиров знал о его прибытии в город и, возможно, лично звонил ему в гостиницу, предлагая сделку. Документы Бондаря хранились в заднем кармане его джинсов, избавиться от них незаметно было трудно. Даже если номер удастся, то что дальше? Рассказывать чеченцам байки про фламинго? Они выслушают его и расстреляют, сочтя слишком мелкой сошкой, чтобы отнимать время у Заирова. Умереть Бондарь был готов, но не так скоро. Его планы на ближайшее будущее были иными.

Он не сопротивлялся, когда его погнали вперед, подталкивая стволами в спину. Не оглядывался назад, потому что лицо мертвого Рината и без того стояло перед его мысленным взором. Со стороны казалось, что пленник смирился со своей судьбой, и отчасти это было так. Вот только судьба эта виделась ему не такой, какой она представлялась захватившим его врагам.

За время, проведенное в подземном бункере, Бабич осунулся, как будто его морили голодом, но в действительности кормежка была сносной, да и аппетит, как ни странно, не пропал, а даже вроде бы усилился. Приближаясь к зеркалу, Бабич видел там сильно постаревшего и усохшего мужчину, похожего на него, прежнего, не больше, чем сильно поношенный костюм напоминает ту щегольскую обновку, которая когда-то радовала глаз. Содержание, может, и остается прежним, а вот форма…

Вздохнув, Бабич продолжил утреннюю прогулку, пролегающую по неизменному маршруту: от входа в убежище, вокруг холма, под которым оно находилось, и обратно. Ахмет Заиров не кривил душой, когда утверждал, что заботится о здоровье партнера. Помещение, выделенное Бабичу, было не лишено комфорта, регулярные инъекции героина производила хорошенькая медсестричка, не скрывавшая, что в ее обязанности входят и более деликатные услуги. Но секс абсолютно не интересовал Бабича. После памятной штормовой ночи на яхте ему даже думать на эту тему было противно.

Героин – другое дело. Бабич провел языком по пересохшим губам, прикидывая, как долго ждать укола. Его сознание раздваивалось. Одна часть ужасалась столь стремительного привыкания к наркотику, а другая жаждала очередной дозы и ничего больше. Все дело в химическом составе героина, как любезно пояснил Заиров вчера за обедом. Два-три сеанса – и ты на игле. Очень способствует развитию бизнеса, не так ли?

С этим трудно было не согласиться. Когда воздействие героина заканчивалось, Бабич места себе не находил в ожидании медсестры. В эти моменты отрезвления он понимал, что его песенка спета. Его интеллект, его воля разрушались с каждым новым уколом. Пройдет не так много времени, и он потеряет человеческий облик, готовый на все ради заветной дозы. Пока что он нужен Заирову, поскольку один имеет доступ к финансам, хранящимся в различных банках. А через неделю, через месяц? Обретя над Бабичем полную власть, так называемый партнер перекачает деньги на свои счета, и их дальнейшие деловые отношения потеряют всяческий смысл.

Гортанный голос часового вывел Бабича из задумчивости:

– Пора домой.

Возвращение к реальности было ничем не лучше горестных размышлений. Машинально обратив взгляд к небу, Бабич увидел над собой не голубое небо, а маскировочную сеть, растянутую над входом в бункер. Прежде чем массивная бронированная дверь, ведущая в бетонные недра, распахнулась, Бабича и его охранника долго рассматривали через систему наружного слежения. Глаз видеокамеры не только нацелился на стоящих внизу людей, но и прошелся по окрестностям, проверяя, нет ли поблизости посторонних.

Наконец, зажужжал механизм, открывающий запоры. Перед Бабичем возник черный зев бункера и ступени, ведущие вниз. Путешествие к центру земли, сказал он себе, спускаясь.

Лестница вывела его к следующей двери, возле которой следовало нажать кнопку вызова и представиться. Перешагнув порог, Бабич собирался продолжить спуск, но был остановлен фамильярным окриком охранника:

– Эй, тебе не туда. К Заирову иди, вызывает.

– Но у меня процедуры, – забеспокоился Бабич.

– Знаем мы твои процедуры, – захохотал пожилой чеченец, карауливший дверь с потертым автоматом и рацией на груди. – Я уколов не боюсь, если надо, уколюсь, да?

– В заднее место, – подхватил шутку юноша, сопровождавший Бабича.

Требовать уважения к своей персоне было бесполезно. Все боевики были осведомлены о том, что пришлось пережить Бабичу на яхте, и смотрели на него с веселым презрением. Никакого сочувствия к чужой беде. Дикий народ, грубый, жестокий и бессердечный.

Путь к личным апартаментам Заирова был неблизким. Стараясь не спотыкаться в тусклом свете редких люминесцентных светильников, Бабич засеменил по длинному коридору, протянувшемуся под землей до противоположного склона холма. Коридор был совершенно пуст, если не считать квадратной вентиляционной трубы, идущей параллельно полу. Окрашенная в такой же грязно-зеленый цвет, как стены, она была столь широка, что по ней можно было запросто прокатиться на велосипеде. Что касается десятков кабелей различного назначения, то они были упрятаны под откидными щитами, почти незаметными на полу.