Одним из требований отца были подробные отчеты о том, где бывал Берти, с кем разговаривал и что видел. В идеале юный принц должен был шпионить сам за собой, но к семнадцати годам Берти научился обманывать своих надзирателей – а что еще ему оставалось делать? Отчеты домой были скудными и схематичными, и не раз отец отсылал письма обратно с требованием подробнее расписать то или иное событие. А грамматические ошибки подчеркивал.

Когда разразилась война за объединение Италии, Берти пришлось покинуть Рим. Он успел побывать в Австрии, где встретился с легендарным Меттернихом, и готовился к возвращению в Англию. Но родители не спешили принимать блудного сына. В Лондоне шла подготовка к свадьбе Вики, а наводнившие столицу гости, как казалось Альберту, окончательно разбалуют беспутного юнца. Пока родня веселится, Берти предстояло грызть гранит науки в Эдинбургском университете.

Со времен Крымской войны принц Уэльский грезил военной карьерой. Он предпочел бы спать в биваке, чем зубрить греческий или слушать лекции о механике. Однако родители придерживались мнения, что офицерский чин нужно еще заслужить. Пусть Берти сначала получит образование, достойное правителя растущей империи.

Загоняя сына в угол, Альберт старался вбить ему голову как можно больший объем знаний. Как и прочие учителя, он потерпел неудачу. На экзамене по истории Берти не сумел даже назвать последовательность английских королей от Якова I и до родной мамы. Лекции по любым наукам он находил невыразимо скучными и мечтал только об одном – поскорее бы вырваться из-под родительского ига.

Но чем дальше от него находился отец, тем усерднее занимался Берти. Преподаватели Эдинбургского университета хвалили его успехи. Но занятия в Эдинбурге были всего лишь разминкой. В 1859 году Берти был зачислен в Оксфорд. По университетским правилам принц должен был жить при колледже вместе с другими студентами, но отец не собирался отпускать его в это гнездо разврата. Как приговаривал Альберт, «единственная польза Оксфорда состоит в том, что это место для учебы и убежище от мира со всеми его искушениями»[173].

После настойчивых уговоров декан Лиделл согласился, в порядке исключения, разрешить принцу и его свите снимать отдельные апартаменты. Там с Берти не спускал глаз Роберт Брюс, произведенный за свои труды в ранг генерал-майора. Лекции принц слушал в отдельной аудитории. Если он входил в зал или на церковную службу, присутствующие поднимались и продолжали стоять, пока он не занимал свое место. Совсем не так Берти представлял себе веселую студенческую пору!

Невзирая на все запреты, принц завел себе компанию, которую родители сочли бы сомнительной. Вместе с новыми друзьями он зачастил в клубы и к модным портным. Развлечения шли в ущерб учебе. Хотя декан считал Берти «милейшим юношей», он не мог не признать, что с экзаменами принц справляется плохо.

Отчеты из Оксфорда выводили королеву из себя. Она изводила сына нотациями: «Не желаю слышать, что ты опять валяешься на диване или в кресле, разве что ты болен или вернулся с утомительной охоты». Или: «До чего же обидно, когда я, преисполненная беспокойства за твое благополучие, дорогое дитя, пишу тебе письма, на которые получаю одни лишь равнодушные ответы… Постарайся, дорогой мой, прислушиваться к тому, о чем твоя мама просит тебя от всего сердца»[174].

«Не огорчайся, милый старина Берти, – поддакивала Вики из Берлина, – попробуй делать то, что велит папа. Вот увидишь, дела пойдут на лад, а мама будет всецело тобой довольна».

Привыкший к критике, Берти даже не думал роптать. Проще было прикинуться дурачком, чем вступать в спор с властной матерью. Как по лекалу, он писал покаянный ответ, обещая стараться и не огорчать «милую маму». На самом же деле он давно уже не верил, что сможет оправдать родительские ожидания. Отец и мать махнули на него рукой, и ему не оставалось ничего иного, как тоже считать себя бестолочью.

Летом 1860 года принца ожидала новая поездка – в Канаду, где некогда служил его дедушка герцог Кентский. Впервые наследник престола наносил визит в столь удаленные владения, и канадцы с нетерпением ждали гостя.

От начала до конца визит был спланирован Альбертом, который сочинил для сына все торжественные речи. Но, оказавшись вдали от дома, Берти начал импровизировать. Пробубнив речь на том или ином собрании, он спешил в бальные залы, где ему не было равных. Дамы млели, вальсируя в одной паре с самим принцем Уэльским, который, как подмечали журналисты, нашептывал им на ушко комплименты. После балов принц исследовал канадские достопримечательности, любовался Ниагарским водопадом и сплавлялся на плоту через пороги. Как сообщил Брюс в докладе королеве, принц блестяще справился со своей миссией. Канадцы были от него без ума.

После Канады принц Уэльский нанес визит в США. По такому случаю американцы готовы были простить английской короне все былые обиды. Где бы ни останавливался принц – в Детройте или Чикаго, Питтсбурге или Цинциннати, Гаррисбурге или Балтиморе, – на вокзалах его встречали толпы поклонников.

В Белом доме принца Уэльского принимал президент Бьюкенен. Вместо открыток из Англии принц привез портреты своих родителей и преподнес их президенту. Несколькими десятилетиями ранее американцы сочли бы такой подарок оскорбительным. Но со времен войны 1812 года отношения между странами значительно потеплели. Когда он посетил оперу в Филадельфии, зрители встали и, на радость гостю, хором спели «Боже, храни королеву».

Кульминацией поездки стало посещение Нью-Йорка, где поглазеть на принца собралась толпа из 300 тысяч человек. Забросав принца цветами, жители города проводили его в роскошные апартаменты на Пятой авеню – по словам Берти, более комфортные, чем его покои дома. В Музыкальной академии в его честь был дан бал, на который собралось так много гостей, что под их весом треснул пол.

Успех Берти на другом берегу Атлантики удивил родителей. Они не ожидали, что принц покорит сердца американцев, от президента до последнего заключенного в филадельфийской тюрьме, куда его водили на экскурсию. Наконец-то им выдался повод гордиться сыном. Королева хвалила его с тем же пылом, с каким устраивала ему головомойки. Даже Альберт готов был признать, что наследник не так уж безнадежен.

В Виндзоре путешественника встречали с распростертыми объятиями. То был его звездный час. Но когда восторги поутихли, Берти погрузился в привычную рутину, где его ожидали сотни мелких придирок. Пока он жил рядом с родителями, они считали себя вправе вершить его судьбу по собственному усмотрению.

Дело касалось любых его привычек, в том числе курения. Виктория не переносила запах табака. В ее резиденциях курильщики влачили жалкое существование, то и дело опасаясь монаршего окрика. А Берти курил с юных лет – сначала тайком, потом открыто, и без хорошей сигары свет был ему не мил. Уже в 1869 году, когда его любимый клуб Уайтс запретил пускать дым в гостиной, принц Уэльский основал свой собственный клуб Мальборо, лишь бы курить, где ему вздумается.