– Вот сюда, на эту реку, к этому острову подходили когда-то вооруженные до зубов опиоторговцы. На судах, прекрасно оснащенных, вооруженных пушками лучше, чем корабли флота Ее Величества. Это было всего лишь двадцать лет тому назад. Подходило навстречу им вооруженное китайское судно – старая лоханка с яркими тряпками на древках и с деревянной пушкой, и мандарин передавал капитану бумагу о запрете торговли опиумом. Задавался вопрос: «Есть ли у вас опиум?» – «Да». – «В таком случае покиньте наши воды под страхом потопления вашего корабля».

– Что же дальше? Товар во время этого разговора с властями перегружался на ту же джонку компрадором, а мандарин в подарок получал ящик опиума...

Алексей смотрел вдаль на низкие берега. Деревни – как груды соломы или копны сена, сады, поля, огороды с журавлями для качки воды...

– Бывали случаи, что слишком отважный шкипер, пренебрегая опасностями, приходил налегке. Китайские чиновники посылали на него пиратов и перекупали груз через компрадора или захватывали сами, даром брали. А пираты вырезали всю команду. Еще до сих пор у входа в Кантонскую реку, в островах, корабли морских разбойников следят за каждым входящим кораблем...

– Европейцы прокладывают пути для своей торговли, которая сломала все запоры. Они никогда не откажутся от выгод, извлекаемых из Китая, какие бы маньчжуры там ни сидели на троне, и пойдут на любые сделки. Не отстают и американцы. Пятьдесят американских богачей владеют фирмами в Гонконге. Уже сейчас доллар в Гонконге более ходовая монета, чем фунт. Любой китаец в лавке осведомлен, как сегодня переменить фунт на доллар, на талеры или на мексиканское серебро. Всюду меняльные конторы. А вот на этом острове когда-то китайский Дон Кихот – кантонский губернатор Ли – конфисковал на всех кораблях опиум, свез и зажег его... И что же было... Ах, что было! Война! И катастрофа для самого Ли, его сами же китайцы выдали англичанам, своим в назидание, как бы нечаянно, чтобы идеями о справедливости и заботами о народном здоровье кто-нибудь не помешал государственным аферам! Англичане увезли Ли в Индию, окружили его заботой и очень умело и как бы нечаянно уморили, как они умеют! А гроб с телом Ли доставили с почестями в Кантон!

Навстречу, дымя трубами, шел двухпалубный пароход. Сайлес сказал, что этот гигант совершает рейсы между Гонконгом и Кантоном. А еще несколько лет тому назад ни одно судно не смело войти в Жемчужную, если капитан не соглашался исполнить унизительные формальности. А теперь – регулярное сообщение! Корабль «Вилламетте». Из Гонконга в Кантон каждый понедельник и среду, а обратно по четвергам и вторникам в 11 часов дня. Прекрасный первый класс для европейцев по фунту за рейс, первый класс для китайцев – два фунта. Завтрак стоит фунт стерлингов. Берет в грузовые трюмы для перевозки – хлопок, масло, шерсть, смолу, скипидар, спирт... И все доставляет в образцовом порядке. Страховка груза.

– Кстати, вы знаете, что Пустау утвержден представителем телеграфного отделения австрийской пароходной компании «Ллойд»? Принимаются телеграфные депеши в Лондон. До Триеста сообщения идут почтовым пароходом, а оттуда в Лондон передают немедленно по новой телеграфной линии! Двадцать слов стоят 16 флоринов или 32 английских шиллинга, или, как мы тут называем, стерлинговых шиллинга, так как есть и другие шиллинги. Плюс один фунт за каждую телеграмму. Хотите что-нибудь сообщить? Я пошлю, и все будет понятно! А теперь идемте, мой дорогой!

Сайлес убежал на мостик. Алексей остался на палубе.

– Мистер Карри! – приветствуя капитана «Вилламетте», зычно закричал наверху Сайлес в рупор.

– Мистер Берроуз! – донеслось с «Вилламетте», и высокий борт встречного судна, окутываясь паром, мощно приближался к пароходу «Калифорния», выгребавшему против течения реки.

На «Калифорнии» пассажиры, пользуясь случаем и желая увидеть вблизи новинку парового флота, сбились к левому борту так, что судно дало крен.

На палубу вышла оживленная компания рослых, приличных китайцев полуевропеизированного вида.

– Мистер Вунг! Вы ли? – изумился Алексей, сталкиваясь лицом к лицу со знакомым коммерсантом.

– О, да! Ах, это вы! Здравствуйте! – весело ответил Джолли Джек. – Как я рад! Вы едете? Как прекрасно!

– Вы же хотели ехать в Шанхай? – вырвалось у Алексея. Он спохватился, да поздно, таких вопросов, видимо, не задают.

Джолли сделал скорбное лицо.

– Ах... Да знаете... Срочные дела! В Кантоне тяжело больна мама... Я немедленно выехал.

Он любезно улыбнулся, но глаза неподдельно грустны.

– Как жаль...

– Приятно, что вы едете! – сказал Вунг.

– Да. Конечно. Очень интересно!

– Ах, правда? Но жаль, если не увидите китайского города.

– Разве? Мы же едем в Кантон. Мистер Сайлес сказал, что бывал в застенном городе.

– Да, он бывал. Со мной... И один тоже... А вы хотите видеть настоящий китайский город? – горячо спросил Вунг.

Само собой разумеется, Алексей не только хотел, но и ехал для этого.

– По закону это запрещено иностранцам с Запада?

– Да! Конечно! – делая жесткое выражение лица, сказал Вунг. Но тут же смягчился. – Хотя... По знакомству все можно!

Сайлес спустился с мостика.

– Время обедать... – сказал он Алексею.

– Идемте с нами? – обратился Сибирцев к Вунгу.

– Нет, что вы! Спасибо! Я уже пообедал. Рано, по-китайски! Очень сыт.

И мистер Вунг зычно рыгнул.

Когда обе компании с взаимными вежливостями разошлись, Сайлес сказал с укоризной:

– Нашли кого приглашать!

– А что же?

– Дорогой мой! Да как бы он ни был богат и влиятелен, а ему, как китайцу, запрещен вход в кают-компанию первого класса. Пусть он европеец с ног до головы и ест, как граф. Но у них свой буфет на корме; со всеми деликатесами. Вот на «Вилламетте» впервые их пускают в первый класс. А «Калифорния» – старомодное судно.

Так вот почему Вунга не было видно ни вчера, когда на реке постояли на якоре, ни сегодня. А Сайлес знал, но не сказал.

– О нем не беспокойтесь. Он едет в отдельной каюте, в первом классе со всеми удобствами, а его компаньоны и слуги во втором классе, отдельно. Нашли, что предложить! – не мог успокоиться Сайлес. – Разве можно приглашать в кают-компанию китайца! Да это шокинг! Здесь не гонконгский суд и не китайская баня...

Разговоры идут полушутливо, вокруг все красиво и приятно, а у Алексея является такое чувство, как будто Сайлес еще только приноравливается, вот-вот начнет брать быка за рога...

Сайлес говорил много, но его болтовня была лишь ширмой. Он молчал о главном и самом важном. Он шел в Кантон не только из-за своих обширных коммерческих связей и бизнеса.