– Джеймс, как там Лив? – не вытерпел Майк. – Она спрашивала обо мне? В офис пришло от неё письмо для меня? Оно должно быть в официальной бумажной почте!

– Писем не было. – Счастливое выражение сползло с лица старика. – Нам уже полгода не приходило никаких бумажных писем. А её я почти не вижу. – Он отвел глаза в сторону и посмотрел в больничное окно: – Правительство срочно строит новые шаттлы, и я подрядился помогать аэродромным службам, готовлю ангары к приему техники. Так что возвращайся, работы хватает, и деньги льются рекой. Я замолвлю за тебя словечко, не пожалеешь.

– Ты же сказал, что челноки стали ходить чаще! – Майк не хотел давать ему уйти от ответа. – Она же приезжает забирать меха! Она всегда это делает! – Его глаза испуганно расширились: – С ней что-то случилось?! Джеймс! Говори со мной!

– Да всё с ней хорошо! – недовольно осадил его старик. – Говорю же, работы у меня много, я её почти не вижу! Быстро отдал меха – и всё, пора бежать! Некогда разговаривать! А вокруг неё ещё эти журналисты-репортеры, ну, сам знаешь. Короче, не поговорить.

Дальнейшие вопросы на эту тему Джеймс словно не слышал, всячески переводя разговор на что угодно, и Майк решил оставить его в покое. Как только он выпишется из больницы, то явится в Миссию и сам поговорит с Лив.

Выписали его только к концу месяца. К тому моменту левая рука окончательно омертвела и не реагировала на уколы иглой до самого плеча, болтаясь вдоль тела безвольной плетью, и Майк приспособился пристегивать её к поясу за специально пришитую петлю на рукаве. В остальном он чувствовал себя выздоровевшим, только потерянный за прошедший месяц вес восстанавливался с трудом, и из-за сильной худобы общее утомление наступало слишком быстро. Пару дней Майк провел дома, не отходя от тихо паникующей Хилари, которую всё-таки уволили с работы. На оборонные предприятия её не брали, скудные сбережения быстро заканчивались, уходя на резко возросшую оплату счетов за электричество, отопительные приборы и теплую одежду, и положенные Майку выплаты пришлись в этот момент как нельзя кстати. На улице было уже минус десять, ночами температура падала до минус пятнадцати, пальмы давно вымерзли и попадали, деревья стояли, покрытые снегом, которого в Новой Америке не видели более двухсот лет. Получив деньги, Майк оплатил счета, и мать немного успокоилась. Убедившись, что на какое-то время она пришла в норму, он заявил ей, что возвращается на работу в Миссию, где Джеймс держит для него место, и отправился в офис прямо в своем потрепанном арктическом снаряжении.

На присыпанных тонким слоем снега тротуарах было пусто, пешком практически никто не передвигался, зато на проезжей части закупоренных электрокаров было хоть отбавляй. Повсюду медленно ползала странного вида техника, собирающая снег с дорог, которой раньше Майк никогда не видел. Видимо, её начали делать совсем недавно, на базе стандартных грузовиков. Очистители разгребали заносы, сбрасывая накопленный снег в кузова бортовых грузовиков, и всё это мероприятие занимало чуть ли не половину дороги. В результате длинные вереницы частных и пассажирских авто едва ползли по свободным полосам, двигаясь зачастую медленнее пешеходов. Большинство машин было наскоро оборудовано съемными системами отопления повышенной мощности, и сидящие в автомобилях люди смотрели на человека в униформе Полярного Бюро со смешанными чувствами. Лица одних выражали надежду, другие глядели с явным страхом, видимо представляя, что станет с ними, когда такая одежда останется единственной, приемлемой для всех, и эти времена совсем не за горами. Видел он и неприкрытое недовольство, и это бесило его до желания устроить драку с этими толстозадыми уродами, всю жизнь живущими в тепле за счет жизней тех, кого на Реакторе пачками забирает Холод. И эти гады ещё чего-то там кривятся! А ну, отправляйтесь туда и морщите свои жирные теплолюбивые рожи перед мутантами! Холод быстро покажет, кто есть кто!

К перрону монорельса Майк подходил во взвинченном состоянии. На остановке было пусто, рядом возвышалась какая-то новая конструкция, обвешанная рекламой обогревателей и зимней одежды, но других людей он не увидел. Чтобы успокоить бурлящее внутри негодование, Майк снял капюшон и подставил голову под слабый порыв ветра. Легкий холод остудил воспаленные нервы, и он набросил капюшон обратно, решив не надевать лицевую маску, для этого было слишком тепло. Что такое минус десять после минус пятидесяти? Зря только маску лишний раз растягивать.

– Мистер полярник! – Позади него раздался приглушенный женский голос, и он обернулся. – Заходите внутрь, свободных мест не осталось, но там можно ждать стоя, мы потеснимся!

Голос принадлежал пожилой женщине, закутанной в целый ворох одежд. Её лицо было перемотано шарфом в два слоя, оставляя открытыми только глаза, рука указывала в сторону покрытого рекламными плакатами строения. Приглядевшись, Майк понял, что видит перед собой помещение для ожидания, до отказа заполненное изрядно замерзшими людьми, одетыми по-зимнему. Вот почему перрон пуст, для пассажиров изготовили теплые помещения, чтобы предотвратить переохлаждение.

– Спасибо, мэм, но я подожду здесь, – поблагодарил женщину Майк. – Мне не холодно.

В её глазах мелькнуло неподдельное изумление, и она поспешила вернуться в тепло. Вскоре подкатили вагоны, Майк зашел внутрь и сел в самом углу, подальше от остальных. Народу в вагон набилось довольно много, все сидячие места оказались заняты, и люди между собой ругали машиниста за то, что он слишком долго не закрывает двери, выстуживая электропоезд, который и так донельзя холодный. Всю дорогу до Аэродромного комплекса Майк думал о Лив. Он потерял руку, сражаясь за их любовь, но победить не смог, и теперь их совместное счастье вдребезги разбилось. Но не увидеть её было выше его сил, ведь всё это сделано ради неё, и она не сможет не оценить всю глубину его чувств и ту неизмеримо огромную цену, что он заплатил. Быть может, она даже захочет пойти наперекор диктату отца и для их любви ещё не всё потеряно… Ему необходимо обязательно увидеть её и поговорить. Обязательно!

Территория Аэродромного комплекса оказалась непривычно оживленным местом. Грузовики, строительная техника, люди в арктическом снаряжении, многочисленные ремонтные работы… Старый Джеймс не преувеличивал, здесь стало многолюдно, и даже местную охрану сменили полицейские патрули. Но облаченного в снаряжение Полярного Бюро Майка на проходной пропустили беспрепятственно, и вскоре он уже входил в офис Гуманитарной Миссии.

– Майк? – Старик увидел его и заметно помрачнел. – Я же просил тебя приехать завтра!

– Надоело лежать на кровати, в больнице належался! – Он издал легкий смешок. – Ты не рад меня видеть? Что случилось, ты в порядке?

– Протез побаливает на погоду, – вдруг заявил Джеймс, никогда раньше не любивший жаловаться на жизнь или болячки. – Майк, сынок, ты не сходишь вместо меня в диспетчерскую? Нужно узнать метеосводку на вечер, а то замерзну ещё по дороге домой.

– Так ведь её можно запросить по сети, зачем идти? – Майк нахмурился, вглядываясь в недовольное лицо старика. – Подожди минуту… – Он осмотрелся: приемная документация, формуляры, график вылетов на дисплее… – Ты ждешь челнок! Когда он прибывает? Сегодня? Она здесь? Джеймс, отвечай, она уже приехала? Ты ведь специально сказал мне выходить на работу завтра, не хотел, чтобы я виделся с ней! Где она?!