– Отпей сам! – прошептал Ши-хуан, поглаживая пятицветный крапчатый камень с горы Отдохновения – вернейший оберег от яда.

Чиновник повиновался, сделав глоток из чаши. Зелье оказалось густым и противным на вкус.

Какое-то время император выжидал, пристально рассматривая Сюй-ши, но не приметив признаков отравления, начал пить сам. По лицу Солнцеликого разлилась гримаса отвращения, но Ши-хуан пересилил себя и допил зелье до самой последней капли.

– Если со мной что-то случится или я не ощущу прилива сил, завтра ты будешь казнен, – медленно выговорил он, отирая бороду и усы.

Сюй-ши кивнул. Он уже совладал с собой и знал, что угроза пуста. Покуда повелитель Тянься не обретет вожделенного бессмертия, ничто не грозит ему, удафу Сюй-ши, единственному, кто способен открыть путь к этому самому бессмертию. Низко кланяясь, Сюй-ши покинул шатер, оставив Ши-хуана наедине с собой.

Вновь установилась тишина, нарушаемая лишь мерным потрескиванием оплывших свечей да далеким шелестом дремлющих волн. Император наслаждался покоем, с любопытством внимая ощущениям, исходящим из его тела.

Снадобье начало действовать. В желудке зародилось тепло, блаженной волной расползавшееся по жилам. Члены обрели мягкость и странную легкость, сознание стало невиданно ясным и восприимчивым к шорохам и образам. Глаза могли различить мельчайшую тень, уши ловили самый слабый шорох. Император мог различить голоса окруживших холм ланчжунов и сладострастные голоса наложниц, взор его, обретший невиданную силу, пронизывал своды шатра, и повелитель Тянься мог любоваться мерцанием звезд, переводя взор с Да-цзюэ на Тянь-цяна, с созвездия Чжан на Чжун-син, с Бэй-доу на туманистую россыпь Тянь-ханя.[50]Он задумался и не заметил, как к нему приблизился человек, неслышно обошедший расставленную вокруг стражу.

Ши-хуан невольно вздрогнул, внезапно обнаружив пред собой незнакомца. Тот был худ и совершенно сед, а узкая борода его касалась пояса, хотя человек был обычного роста.

Незнакомец не шевелился, пристально разглядывая императора. Ши-хуан медленно потянулся к лежащему справа мечу. Заметив сей жест, старик улыбнулся, а император ощутил легкий стыд. Еще не хватало, чтобы последний из цяньшоу считал его трусом! Горделиво расправив узкие плечи, Ши-хуан произнес, не очень громко, но и не тихо, так, чтобы его слова расслышала стража, но и так, чтоб незнакомцу не пришло в голову, будто властитель Поднебесной желает призвать к себе эту самую стражу:

– Кто ты?

Незнакомец ничего не ответил и вновь улыбнулся. Ши-хуан ощутил раздражение. Если незваный гость желал ему зла, то пора было выказать враждебные намерения. Если же… Что он мог желать еще? Что?! Император не любил неопределенности, особенно если та касалась его.

– Я спрашиваю тебя: кто ты?! – повторил император. На этот раз незнакомец соизволил ответить.

– Мое имя – Ань Ци-шэн. Я торгую лекарствами.

Лекарь? Ши-хуан испытал облегчение. Не цыкэ и даже не мстительный слепец, а всего лишь лекарь, наверняка жаждущий всучить своему властелину какой-нибудь чудодейственный порошок.

– Я не цыкэ, – вдруг подтвердил лекарь.

Император насторожился, чувствуя, как кровь прилила к щекам.

– Откуда ты знаешь, что я подумал о цыкэ?

Гость не стал занимать время пустым лукавством.

– Я могу читать мысли.

Ши-хуан скривил губы, подумав, что пора бы позвать стражу.

– Разве такое возможно?

– Почему бы и нет? – дерзко, вопросом ответствовал лекарь.

Император обратил улыбку в холодный смех.

– Докажи. О чем я сейчас думаю?

– О ночи, о равнодушном лике Тай-инь, о тишине. – Властитель Цинь хотел покачать головой, но гость опередил это намерение. – О смерти! – вдруг со значением прибавил он.

– О смерти? – Император вздрогнул. – Но как ты узнал?

– Я же сказал тебе: я способен читать мысли, – ответил старик.

– Ты маг? Фанши?

Гость задумался и, после небольшого колебания, согласно склонил голову.

– Можно сказать и так. А можно и не сказать.

– Что это значит?! – воскликнул Ши-хуан, чувствуя, как в груди разрастается новый комок гнева.

– Я – маг, но я не вызываю духов, не бормочу заклинания, не приношу жертвы и даже не берусь сварить священный напиток бусычжияо. Я прошел через все это. Я лишь торгую лекарствами и рассуждаю. И еще я живу.

Император усмехнулся.

– Невелика премудрость – жить.

– Если только ты не живешь вечно.

– А ты живешь вечно? – все с той же язвительной усмешкой полюбопытствовал владыка Цинь.

– Нет, всего лишь тысячу лет. Но это не первая тысяча.

У Ши-хуана от волнения сперло в горле.

– Кто ты? – прохрипел он, пытаясь протолкнуть внутрь липкий комок. – Кто?! Смерть?!!

– Я лекарь, я торгую лекарствами. И еще я учу жить, – терпеливо ответил старик.

– Так научи! Научи меня! – закричал Ши-хуан. – Научи меня жить!

– Жить? – переспросил гость, испытующе глядя на взволнованного повелителя Поднебесной.

– Жить вечно! – выдохнул тот, после чего поднялся и указал старцу на кресло, хранящее тепло божественного тела императора.

Гость, ничуть не смущаясь подобной милостью, сел, предоставив Ши-хуану стоять перед собой, словно последнему из слуг.

– Жить вечно! – сладко прошептал старик. – Смотря что ты подразумеваешь под вечной жизнью. Одни считают ею вечное блаженство среди богоподобных существ, другие – добрую память, третьи – изменение форм из материи в дух и грядущую власть над материей. Что влечет тебя?

– Тело! – ответил Ши-хуан. склоняясь в низком поклоне пред мудрецом. – Я хочу остаться в собственном теле! Навечно!

– Ясно. Тебе нравится твоя жизнь, и ты ничего не хотел бы менять.

– Да! – подтвердил император.

– Но страхи? Но болезни? Но печали и невзгоды?

– Они не пугают меня! Меня пугает лишь смерть!

– А чем кажется тебе смерть? Боль, приходящая с последним дыханием?

Император подумал и отрицательно покачал головой.

– Нет, я привык к боли, сопутствующей мне с самого рождения.

Маг улыбнулся, блеклая улыбка его едва походила на улыбку.