— Лиана, ты дура? — Я просто не сдержалась. — Зачем ты это сделала?!

— Я… — Лиана нервно сглотнула. — Мне просто показалось забавным выложить эти фотографии, особенно тебя рядом с портретом, но тут никак момента не поймала, и…

Она врет сейчас, и я вижу, что врет, но вряд ли кто-то еще это видит. Но тьма шепчет мне — не верь ей, она врет, и я не верю.

— Ладно, давайте дальше. — Янек пытается погасить конфликт. — Алекс, ты сказал, что твоя сестра донесла отцу о романе Валерии с охранником. Теперь мы знаем, что это не так. Августа ничего отцу не сказала, но почему-то не отрицала, когда ты ее обвинил. Почему?

Тема зашла в тупик, и тишину можно резать ножом. А порой даже и нужно, потому что она невыносима.

— А я знаю. — Мне надоело сидеть, и вообще, что за ограничение моих прав?! — Ты, родственник, если сейчас пристрелишь меня — никогда не узнаешь то, что знаю я, так что я, пожалуй, разомну ноги.

Я поднялась и прошлась мимо сидящих, встав у портрета Линды. Отчего-то этот штрих кажется мне ужасно смешным. Как будто все мертвые вернулись обратно — чтобы уже окончательно свести счеты и даже акт выполненных работ подписать. Я — это Линда, Кинг-Конг — это Дымов, Алекс — это как жена Дымова, как бы ужасно это ни звучало, а Лулу Белл понаблюдает и решит, кто ей годится.

— Тут проблема многослойная, как торт «Наполеон». — Меха меня отлично греют, уж не знаю, что такое с этим домом, так здесь холодно. — С чего все началось? С убийства Валерии, и мы вполне можем сбросить со счетов скорбящего супруга — он бы ее сам убил, если бы узнал об измене. Но наш друг Алекс утверждал обратное: дескать, папа все знал, вот и… А знал, потому что Августа ему якобы наябедничала. Да только все это была ложь от начала до конца. Кто-нибудь раньше видел Августу?

— Ну, я как-то видела… Один раз, когда к Алексу приезжала. — Лиана вскинула подбородок. — Но не говорила с ней, она сразу убежала.

— Именно. — Это как раз то, что надо. — А тут вдруг она пришла сюда, выползла из своей норы, ради чего? Или — ради кого?

— Заткнись!

Это Алекс подал голос из-под стойки. А мне снова смешно, это же лучшая вечеринка в моей жизни!

Со стойки упала кофейная чашка.

Долго получается жить не у многих, а уж счастливо — вообще мало у кого.

Но люди упорно ищут то, что считают счастьем, а потом вдруг приходит понимание, что счастье уже было, но как-то буднично, словно это не счастье, а обычный вторник. Все дело в конкретном моменте: вот парню, которого сажают на кол, предшествующие дни в пыточной тоже кажутся просто отдыхом на Мальдивах.

Я вообще не собираюсь жить слишком долго, это как-то скучно и лишено всякого смысла. Ну, вот посудите сами: приходит время, и тело превращается в развалину, веселиться больше нельзя, вокруг — состарившиеся кальмары, думающие только о жратве, а то и вообще уже не думающие, и молодняк, жадно познающий мир, но поговорить, по сути, не с кем, а вокруг все тот же пейзаж.

Нет, жить — это скучно.

Но если уметь веселиться, то можно скоротать отпущенные деньки вполне сносно, я вам скажу.

— Хватит эмоциональных всплесков и ссор. — Я намерена сыграть эту мелодию до конца, и меня сейчас трубы Страшного суда не остановят, не то что блеянье Алекса. — Я расскажу вам, как вижу ситуацию, а потом решим, кто же из вас редиска. Но в целом все это было отлично придумано, только человек, осуществивший этот план, чисто случайно оказался в плохой компании.

Или не случайно, сейчас выясним.

— Этому человеку во что бы то ни стало нужно было избавиться от Валерии — из-за ее планов родить ребенка. — Меня даже передергивает от отвращения при мысли, что кто-то мог вообще спать с Городницким, не то что детей от него рожать. — И этот человек решил разрулить вопрос по-своему. Деньги у него водились, и он — или она — находит выход на контору, поставляющую услуги наемных убийц. Уверена, что звонили им с одноразового телефона и использовали программу по изменению голоса. Но всегда остаются следы, так или иначе.

Кинг-Конг смотрит на меня набычившись. Мышление дается ему с трудом, но он, по крайней мере, старается, что тоже ценно. Городницкий нянчит простреленную ногу и смотрит на меня тяжелым взглядом психопата, но смотрит оценивающе, и я боюсь думать, какие мысли бродят в его черепушке при виде моих многочисленных внешних достоинств. Но я — не Валерия, мне не нужен мужчина просто ради денег, а если бы и оказался вдруг нужен, Городницкого в этом списке точно не было бы.

Я предпочитаю не связываться с психами.

— Валерию заказал кто-то из домочадцев, и это либо Алекс, либо Людмила. Но я бы не сбрасывала со счетов и Янину. В том, каким образом была убита Валерия, прослеживается что-то личное. Значит, убийце были даны такие инструкции. — Я обвела глазами собравшихся, Янек смотрит на меня не отрываясь, и величие момента постепенно начинает доходить и до меня. — Но оказалось, что есть загвоздка — свидетельница. Убийца хорошо меня рассмотрел, но не знал, кто я, а вот по описанию меня смог идентифицировать только тот, кто знал меня. А в тот вечер, например, Алекс знал точно, что Валерия встречалась со мной в ресторане, обсуждала праздник по случаю дня рождения супруга. Он даже видел нас там. А вот супруг этого чисто теоретически знать не мог — сюрприз же, но остальные домашние были в курсе. С пасынком Валерия этот вопрос точно обсудила. Пока все согласны?

Молчание стало мне красноречивым ответом.

— Но все упиралось в то, что я больше не жила в доме отчима и не появлялась в местах своего прежнего ареала обитания. — Никто из вас не способен вот так соскочить со своей орбиты, я точно знаю. А потому убийца столкнулся с большими трудностями и обратился к заказчику — типа найди во что бы то ни стало. И тут вдруг Людмила меня обнаруживает там, где никто не ожидает, под чужим именем, в месте, где никто бы не нашел меня, если бы не глупая случайность: Людмила подрядилась помочь приятелю своего родственника Городницкого наладить бизнес, а я пришла туда сама, мне нужны были работа и укрытие.

— Я так и не понял, почему ты не вернулась домой. — Янек вздохнул. — Ну, да, мы поссорились — но ты ушла в никуда в чем была, отец беспокоился, мы тебя искали.

— А я не хотела, чтоб нашли, что не ясно? — Меня уже подбрасывает от этого вопроса. — Я не хотела никого из вас больше видеть и сейчас не хочу. Вы меня достали своим лицемерием, вся ваша семейка реально меня достала, и если твой отец, по крайней мере, нормальный чувак, то вы с матерью — два моральных урода, и все ваши семейные ценности — это без меня, Янек, вы сами по себе, а я сама по себе.

— Эй, ну-ка прекратите! — Кинг-Конг повел дулом пистолета в нашу сторону. — Хватит разборок. Значит, ты считаешь, что Валерию заказал кто-то из семейства? А это либо Алекс, либо Людмила, Августа была, в принципе, не способна на какое-то планирование, а Янина была рада, что больше не живет в этом доме.