Как жалел Головлёв об отсутствии Елены Александровны, с её железной хваткой и продуманной дисциплиной. Во время переговоров с Мурманском он прилагал все усилия, чтобы вызвать бывшего завуча в Прибалтику. И в очередной раз, совпавший с наступлением полярной ночи, Елена Александровна согласилась перебраться в Королевец. С первым же караваном из Мурманска, благо порт, хотя и находился за Полярным кругом, не замерзал зимой. В ожидании прибытия помощницы, а, вернее, начальницы, наместник Западного Магадана, как договорились обозначить должность Петра, активизировал строительство казарм и дома для Елены Александровны. Такого, чтобы каждый понял, кто в городе самый главный.

К ноябрю 1576 года от капитанов пиратской флотилии, которой были приданы две рации, начали поступать первые приятные новости. Флотилия курсировала южнее Британских островов, где захватила четыре корабля под английскими флагами. Два оказались почти пустыми, один вёз груз сахарного тростника из Вест-Индии, а четвёртый трофей порадовал всех. В трюме корабля обнаружились мешки с какао, две тонны золота в слитках и восемь тонн серебра в слитках же. Выжившие после абордажа матросы рассказали, что сами ограбили три испанских судна в Вест-Индии. Все четыре приза под конвоем одного капера отправили в Королевец.

На волне радостных новостей Пётр связался по радио с Валентином, предложив ему выпросить у царя или патриарха десятка три православных священников, для активной миссионерской работы в Западном Магадане. Тех двух православных попов, что чудом сохранились в Королевце, хватало лишь на крестины да венчание. А паства православная заметно выросла, из пяти тысяч магаданских солдат добрая половина приняла православие. К этому же начинали склоняться протестантские и католические торговцы, мечтая о семилетнем оффшоре. Тогда же, в начале декабря, наместник отправил нескольких прусских дворян, желавших непременно выслужиться перед новым сильным и богатым сюзереном, в три посольства.

Одно из посольств везло верительные грамоты царю Иоанну, с предложениями о заключении полноценного военного союза, свободной торговли русских купцов в Риге и беспошлинного прохода по Западной Двине русских и магаданских купцов в обе стороны. Там подтверждалась просьба о присылке православных пастырей, которых наместник обещал взять на полное содержание. Там же звучало предложение для Москвы по согласованию новых границ и целей затянувшейся Ливонской войны. Её Пётр предлагал закончить, учитывая, что Русь прочно закрепилась на Балтике и получила свободные ворота для торговли через Ригу. Ещё в грамоте магаданец намекал, что чернозёмы Дикого поля гораздо богаче литвинских болот. И, предлагал подумать о совместной войне по захвату Русью Северного Причерноморья и Крыма. Не завтра, конечно, а года через два-три. Для чего прислать полномочного представителя Москвы в Королевец.

Второе посольство отправилось через Берлин в Вену, к императору Священной Римской империи германской нации Максимилиану, пока он живой. По данным Павла Аркадьевича, император прославился мирным, спокойным характером, но в ближайшие годы должен умереть. Хотя подробностей и точных дат его жизни историк не помнил. Посольство отправилось к соседям без особых целей, просто заявить о себе, сообщить о создании нового государства и предложить мир, дружбу, без кукурузы пока. Большую часть посольства составили выходцы из дружинников, отправлявшиеся с целью шпионажа. Посольству был придан офицер связи, которому вменялось в обязанность установление прочной радиосвязи, чтобы при первых попытках императора отправить свои войска в Магадан сообщить об этом в Королевец или тому, кто услышит. Практиковался и такой обмен информацией, через третьи руки, в зависимости от проходимости радиосигнала. Иногда сообщение из Мурманска в Королевец приходило через Москву.

Перед третьим посольством, куда Пётр включил самых толковых местных дворян, зрелого возраста и неторопливых, стояла задача заключения скорейшего мира с Речью Посполитой. На условиях признания захваченных магаданцами и шведами земель, без всяких контрибуций. Сейчас под властью польского короля Стефана Батория оставались почти все земли бывшего княжества Литовского и южная польская территория восточнее Кракова и Львова. Этим королю и было предложено удовлетвориться в обмен на мирный договор на двадцать лет. С любыми гарантиями о ненападении со стороны шведов и магаданцев. Сам наместник не верил, что король согласится на подобное предложение, но кто знает? Да и потом психологически будет легче торговаться по условиям мира, когда у поляков совсем не останется коронных земель.

Король Юхан, естественно, был в курсе предложения магаданцев, он неделей раньше направил в Речь Посполитую своё посольство с аналогичными требованиями. О земле и мире, как говорили в двадцатом веке большевики. Шведы не страдали фанатизмом, они понимали, что удержать и получить доход с уже захваченных земель и то будет трудно. А воевать ещё пару лет с остатками Речи Посполитой и вовсе сплошной убыток, хуже Ливонской войны. Наглядный пример войны испанцев с голландцами, где убытки несли обе стороны конфликта, был, что называется, перед глазами всей Европы.

После доставки в Королевец трофейного золота и серебра Пётр озаботился созданием собственного монетного двора, то, что досталось в наследство от прусского герцога, никуда не годилось. На это мероприятие он пристегнул захваченных в Варшаве, Кракове и Львове ювелиров и алхимиков. Организовал для них некоторое подобие сталинской шарашки, пообещав свободу и неплохую оплату, но после хороших результатов. Из золота, которое путём аффинажа с ртутью алхимики привели в соответствие с пробой Устькуйвинского месторождения, начали печатать червонцы и двухрублёвики. Серебро пошло на изготовление рублей, полтинников, гривенников и совсем маленьких, почти невесомых копеек. Образцы первых монет сохранили, ничего не меняя во внешнем виде денег. Тем более что и герба у нового государства не было, один флаг с Андреевским крестом. С внешними атрибутами власти Пётр не спешил, главная задача – сохранить власть, а герб и всё остальное приложится, дела житейские.

К этому времени в Королевец добралась Елена Александровна, на которую Петро скинул большую часть административной деятельности. Женщина строго взялась за наведение порядка, приучение новых подданных к истинно европейской чистоте и культуре, о которых несчастные немцы и не подозревали. Улицы в старом городе и новом Королевце быстро стали чистыми, исчезли лужи и канавы. Выстроили общественные бани, за обязательным посещением которых раз в неделю строго следили сами горожане, вернее, уличкомы, назначенные Еленой Александровной. Свои требования бывший завуч, ныне губернатор всего Западного Магадана, подкрепляла не только физическими наказаниями виновных, которых регулярно секли на конюшне. Главным по степени действенности фактором стали денежные штрафы, великолепно исправлявшие немцев и пруссов в сторону аккуратности и педантичности.

Пётр, скинув с себя на хрупкие женские плечи хозяйственные хлопоты, занялся реформой небольшой магаданской армии. Из трофейного английского сукна, три корабля с которым доставили каперы, была пошита новая форма для всех шести полков. Практичная полевая форма защитного цвета с погонами, беретами зелёного цвета, кожаными невысокими сапогами. Звания подполковник привёл к привычным для себя наименованиям, как и названия подразделений. Теперь вся армия проходила строевую подготовку, отрабатывая парадный знаменитый «прусский шаг». Надо же, и в этой истории самый красивый строевой шаг возникнет в Пруссии, удивился про себя подполковник. Официальными приказами наместника он присвоил новоявленным офицерам магаданские воинские звания, заведомо взяв на одну-две ступени ниже, положенных по должности.