Через десять минут на мой телефон из банка приходит фотография с проставленным временем. На ней Бекс, с тремя большими сумками с покупками, снимает деньги именно в тот момент, какой указан на чеке.

Значит, он не мог напасть на Кристал или убить Эми Мэттьюс. В голове у меня по-прежнему туман, но постепенно начинает вырисовываться одна мысль, и я усиленно стараюсь обдумать ее со всех сторон. Мысль эта глупая, если не опасная. Если б я не потерпел неудачу во всем остальном, если б не позволил Дарюсу погибнуть подо льдом, если б не убил Бекса в буран, не знаю, хватило бы у меня храбрости или глупости попытаться ее осуществить, однако в настоящий момент больше мне в голову ничего не приходит.

Я звоню Лоре, надеясь, что она мне ответит. Раздается пятнадцать длинных гудков, прежде чем она наконец отвечает, и в голосе ее звучит какая-то обреченность, чего я никогда прежде не слышал. И снова сердце мое сжимается от жалости к ней за все то, через что ей пришлось пройти из-за меня.

Я спрашиваю у нее, по-прежнему ли она в мотеле, и Лора отвечает, что встреча закончилась и она едет на такси домой. Тогда я спрашиваю, как прошла встреча, и она, помедлив, отвечает, что хорошо. Я говорю ей, что рад этому.

– То, что произошло сегодня, в мотеле… – продолжает Лора, – между нами… все это… то, что мы сделали…

– Да?

– Это была ошибка, ты ведь это понимаешь, да? Ты слышал, что я сказала. Ты знаешь, что я чувствую.

– А ты знаешь, что чувствую я.

– Ты меня не слушаешь, Росс. – Голос у нее резкий, нетерпеливый.

Я собираюсь с духом. Сейчас не время погрязнуть в спорах. Не время принять правду о нашем браке.

– Я звоню не поэтому. Мне нужно, чтобы ты помогла мне в одном деле. Всего в одном. – Лора не отвечает, поэтому я продолжаю: – Ты можешь кое-кому позвонить?

– Почему я?

– Мне нужно, чтобы позвонила ты. – И снова я не получаю ответа. – Лора, ты хочешь мне помочь? – Мне не по себе, но я не знаю, что еще сказать, кроме того, что она может выйти из игры. Эти слова даются мне с трудом. Я слишком хорошо помню, что сказал то же самое Бексу. – Я собираюсь повторить маршрут, которым прошел вчера вечером. Я хочу вернуться в гостиницу «Авива», где была убита Эми Мэттьюс.

– Зачем тебе это нужно? – Нетерпение исчезло, сменившись тревогой.

– Чтобы вернуть свою память. – На том конце тишина. – Я хочу, чтобы ты обзвонила следующих людей, и сказала им дословно следующее: ты беспокоишься обо мне. Я позвонил, мой голос тебе не понравился; я сказал, что собираюсь повторить маршрут, который проделал вчера до места убийства, чтобы узнать, смогу ли я вспомнить. Туда я должен буду попасть в одиннадцать часов. Это важно.

– В одиннадцать часов.

– Да.

– Я ничего не понимаю. Почему ты просишь меня об этом?

– Сейчас я не хочу об этом распространяться. Будет лучше, если ты узнаешь как можно меньше.

– Бекс с тобой?

Я смотрю в окно на темный переулок, зажатый отвесными скалами из железобетона. Наконец говорю:

– Нет.

– Росс, ты хочешь поставить ловушку для убийцы? А что, если он придет туда? Что, если он попытается тебя убить?

Мимо проезжает черное такси, разбрасывая в стороны свежий снег. Я думаю: все это меня убивает, так или иначе. Сводит с ума. Но отвечаю следующее:

– Я смогу за себя постоять. Помни, я знаю о том, что он может прийти. Врасплох он меня не застанет.

– Росс, я не знаю, смогу ли.

– Пожалуйста, Лоло; это последнее, о чем я тебя прошу. После чего ты получишь развод. На любых условиях. И больше меня не увидишь.

– А если у меня спросят, почему я звоню?

– Скажешь, что боишься, как бы я не сошел с ума. Ты считаешь, что все это действует мне на мозг. Тебе не понравился мой голос.

– Значит, я просто скажу правду, – говорит Лора.

Больше она не задает никаких вопросов. Я говорю ей, кому она должна позвонить, и напоминаю, когда, и Лора повторяет мои инструкции без комментариев. Сейчас, когда уже слишком поздно, я понимаю, как же люблю свою жену.

Затем она говорит:

– Будь осторожен, Росс.

И это придает мне силы. У меня появляется было мысль высказаться на этот счет, но я просто заканчиваю разговор и долго сижу, уставившись на обледенелый тупик. Затем отключаю свой телефон, чтобы никто не смог мне позвонить или отследить меня, и убираю его в бардачок, к патронам и героину.

Я собираюсь описать полный круг. Автоматически, тщательно, досконально. Как машина. И я убеждаю себя в том, что, когда доберусь до конца, Р. будет там. Все неопределенности исчезнут. Кошмар закончится. Я должен верить в это, потому что путей выхода становится все меньше и меньше. Скоро Уинстэнли обнаружит доказательства того, что я находился в номере гостиницы в момент убийства. Кровь. ДНК. Я стану очевидным подозреваемым.

В «Одиночестве» найдутся свидетели, которые подтвердят, что я был там, искал Эми Мэттьюс. На моем телефоне звонки от нее. На моей куртке кровь Кристал, попавшая туда, когда я нашел ее на полу ее квартиры.

Поворачиваю ключ в замке зажигания; стартер какое-то время судорожно дрожит, затем двигатель заводится. Сзади раздается какой-то стон, которого раньше не было, и двигатель глохнет. Сзади приближается грузовик, отчаянно сигналя, словно корабль в тумане.

Ругая «Астру» последними словами, я снова завожу двигатель, а грузовик громыхает мимо; водитель смотрит на меня так, словно я впервые в жизни за рулем.

Трогаюсь и еду дальше, с трудом сосредоточиваясь на расплывающихся у меня перед глазами огнях светофоров. Встряхиваю головой, словно лошадь, и они на мгновение фокусируются. Достаточно, чтобы проехать следующий перекресток и направиться в сторону «Одиночества». В первое место, куда поехал Р. вчера вечером. Несмотря на усталость, несмотря на химические препараты у меня в крови, я теперь иду по его следу – в этом я уверен.

* * *

Он ехал вчера по этим же самым улицам. Он видел, как светофоры включались красным, и проскакивал их на полной скорости. По радио, которое он слушал в машине, предсказали обильный снегопад, а до того как он включил в «Ауди» отопление, его дыхание оставляло на стеклах изморозь.

* * *

Словно сквозь дыру в ширме, словно сквозь щель между занавесками, начинают появляться отдельные фрагменты картины. Я сворачиваю на Фортресс-роуд; редкие машины воскресного вечера движутся медленно, на дорогах толстый слой грязной слякоти. Еле-еле ползут три автобуса, ярко освещенные в темноте.

Жизнь – сложная штука. Обманчивая. Я злюсь на то, как все несправедливо, как несправедливо то, что мой собственный рассудок борется со мной. Почему я? У меня в голове раковая опухоль, червь, вирус, и я должен вырвать его с корнем, беспощадно уничтожить, пока он не отравил все мои мысли…