– Он еще не полностью перешел в Иномирье. Умирает, но еще не мертв. Скоро за ним придут лесничие, – сказал Абеляр. – Нам надо спешить.

– Он ранен, – мягко ответила Брид. – Я не могу его бросить. Не шевелись, мой хороший. – Она вытащила висевший на груди под платьем мешочек с травами, порылась в нем, достала небольшой побег щавеля и протянула оленю в знак дружбы. Тот поднял голову и потерся носом о ее руку. Довольно кивнув, девушка потянулась к его шее. Животное вздрогнуло, но осталось на месте. В глазах его застыл страх.

– Я тебе помогу, – произнесла Брид самым успокаивающим своим тоном, медленно продвигаясь вдоль бока оленя.

Тот, слишком ослабший, чтобы убежать, упал на колени, а потом, вздохнув, рухнул набок и выгнул шею, глядя на Брид. Девушка опустилась в воду рядом с ним.

– Стрела прошла насквозь, и рана загноилась, – пробормотала она себе под нос, осматривая распухшую заднюю ногу оленя. Быстрым движением Брид достала ритуальный серп и перерезала древко, чтобы вытащить наконечник.

– Прости, будет больно, – предупредила она и взялась за оперение стрелы. Каспар тут же понял, что Брид понадобится помощь, и поспешил ухватить животное за рога, отвернув лицо на случай, если олень вдруг на него бросится.

Брид взглянула на него, и Каспар кивнул – готов. Тогда одним рывком девушка вырвала стрелу из раны. Брызнула темная кровь. Олень рванулся и пытался вскочить, но Каспар всем весом прижал его голову.

– Молодец, Спар, – выдохнула девушка, одной рукой зажимая оленю рану, а другой, копаясь в мешочке с травами. Сердце Каспара заколотилось от радости Брид его узнала. – Иссоп, вербейник и донник. – Она стиснула травинки в кулаке, выдавливая сок, а потом перемешала его с глиной и залепила животному поврежденную ногу. – Должно помочь. – Вздохнув, Брид обошла оленя, погладила по морде и влила ему в рот пригоршню воды. – Он был слишком слаб, чтобы пить. Вода – лучшее лекарство, помогает восполнить потерю крови. Морригвэн всегда так говорила.

Она помнит Морригвэн! Каспар с надеждой посмотрел на Брид, не выпуская рога оленя. Вздумай животное дернуть головой, любой из огромных и острых отростков вполне мог оставить человека без глаза. Однако спустя мгновение-другое оно потянулось мордой к воде, и Каспар перестал его держать, тут же отскочив подальше. Сперва олень лежал неподвижно, затем с трудом поднялся и шагнул глубже в реку. Понюхал воду и стал пить большими глотками. Из раны сочилась кровь, Каспар надеялся, что с нею высочится и ядовитый гной.

– Он не умрет? – беспокойно спросил Папоротник, когда они уже шли вниз по течению, и олень скрылся из виду.

– Рана глубоко заражена, на то, чтобы она очистилась, потребуется время. Но теперь ему будет легче, – ответила Брид. Девушка остановилась смыть кровь с ладоней, а потом зачерпнула пригоршню воды и поднесла к губам. Глотнула немного и стала удивленно смотреть, как вода стекает меж пальцев. – Тот же вкус. – Она перевела взгляд на серебряный браслет у себя выше локтя. Вырезанные на нем руны говорили о ее сане Девы, Одной-из-Трех. Медленно опустив и снова подняв ресницы, Брид испуганно обернулась к Каспару. – Прости меня, Спар, пожалуйста, прости. – Тут же она решительно схватилась за Свирель Абалона, висевшую на поясе. Глаза у нее опять были зеленые, как листья деревьев.

– Наверное, это благодаря оленю, – произнес, подумав, Абеляр. – Она ведь коснулась его, когда он еще отчасти находился в мире живых, и память пробудилась.

– Лесничий украл мой рассудок! – Брид побелела от мысли о том, что едва не случилось. – Он обещал мне свободу и возможность сделать так много добра. Был таким гордым и красивым, его песню переполняла радость. Ох, Спар, простишь ли ты меня когда-нибудь за мою слабость?

Ответа Брид ждать не стала, и Каспар заподозрил, что не перед ним она оправдывается. Девушка бросила быстрый взгляд на Абеляра с Папоротником, а потом посмотрела в воду.

– Даже если ловчие отправились на юг, вскоре они почуют наш запах. Нам нельзя идти вдоль реки.

– Надо направляться домой, – вздохнул Каспар, тоскливо глядя на юго-восток, в ту сторону, где должна была находиться Торра-Альта.

Абеляр покачал головой.

– Крепости там нет, только скала Тор. И драконы. Нам идти еще много лиг, так что лучше двигаться по прямой.

– Рано или поздно ловчие нас нагонят, – произнес Каспар.

Брид взяла его за руку и взглянула в глаза.

– Мы должны это сделать, Спар. Никаких «но», никаких «если». Мы просто должны. От нас зависят слишком много людей, слишком много душ. Нельзя допустить гибели Старой Веры.

От этих слов Каспар воспрянул духом. Отвага жрицы придала им всем сил, особенно Абеляру. Они двинулись дальше, продираясь сквозь кустарник, и бежали, пока лучник не растянулся на земле, запутавшись в ежевике. Каспар подхватил его за руку и помог подняться, и тут же трое торра-альтанцев опять заспешили следом за неутомимым Папоротником, не прекращавшим к тому же ругать недостатки своего нового тела:

– Подумать только, всю жизнь относился к людям с трепетом, а они, оказывается, даже новорожденного детеныша не обгонят!

– Ты бы лучше носом так не подергивал, – недовольно сказал Каспар. – А то мне чихать хочется.

Папоротник взглянул на него и принялся шевелить ноздрями еще быстрее. На мордочке у него нарисовалось совершеннейшее непонимание.

– Думаю, к тому времени, как мы доберемся до прохода, он окончательно превратится в обычного человека, если, конечно, кого-нибудь из людей можно назвать обычным, – произнес Абеляр. – Идемте быстрее, нам еще далеко.

– Откуда ты так много знаешь о лесе? – спросила Брид.

– Я уже говорил Каспару, что ходил здесь раньше. Думал, что сумею вступить в блаженство Аннуина и возродиться к новой жизни, чтобы сражаться за Великую Мать. Молился, чтобы мне сохранить память о своей цели, даже на руке ее выцарапал, надеясь, что отметины останутся. Вот, смотри.

Он закатал рукав и показал вырезанные прямо на коже бельбидийские буквы: «Защищать Троицу».

– Не получилось бы, – спокойно сказала жрица. – Рубеж могут пересечь только руны. Они ведь письмена богов, вещественные законы над ними не властны.

– Ну, не важно. Все равно я не смог войти в Аннуин, только на миг его увидел. Это ведь край блаженства, – мечтательно проговорил лучник. – Я не сумел шагнуть через границу, потому что не хотел отречься от прошлой жизни. Великая Мать меня не приняла бы.

– А как там, в Аннуине? – прошептала Брид.

– Трудно объяснить. Он будто весь укрыт легким кружащимся туманом, похож на лес, уходящий в озеро. Четкого берега я не различил, да и вообще, по чести сказать, ничего особенного не видел. Это была, словно в детстве мысль о возвращении домой, к матери. Я почти чуял запах свежего горячего хлеба и дыма от очага, едва не слышал ее ласковый голос. Я устал, боялся, а матушка будто вышла мне навстречу и стояла за самой границей, раскинув руки, чтобы меня обнять. Мне так хотелось домой, но я все равно не мог отказаться от прошлой жизни. Другие проходили мимо и скрывались в тумане, а меня бы там не приняли, пока я сам того не пожелал всем сердцем. Туман вокруг стал гуще, я не мог шагнуть вперед. Пришлось возвращаться. Лесничие отвели меня обратно, и никто тому не был рад.