А Гвоздя, кажется, повело. Видно слишком уж он расслабился и даже как бы уже стал клевать носом. Федор с нетерпением ждал момента, когда он вырубится окончательно. Тогда он сможет выйти на улицу и может быть сумеет помочь Греку. Если того еще не убили.

Где-то в соседней комнате за стенкой играла музыка, слышались пьяные голоса парней и восторженный визг малолеток девочек. Что-то там уж очень интересное вызывало у них восхищение. Про себя Туманов ругнул Гвоздя. Чем вот так сидеть, кимарить за столом, шел бы он лучше к девочкам.

Внезапная возня в коридоре вывела Гвоздя из дремотного состояния.

– Что там такое? – спросил он, потирая глаза.

Федор пожал плечами, готовый пойти, глянуть. Но тут же дверь распахнулась, и в комнату ввалился амбал Витек, держа под мышкой прапорщика Глебова. Все лицо у прапорщика было в крови. Он скулил как собачонка.

Федор вздохнул украдкой. Прав был Гвоздь, говоря, что сегодня ночь неожиданностей. Неожиданно появился Грек. Теперь этот прапорщик Глебов. И судя по его виду, он уже все рассказал амбалу.

Резко привстав со стула, Федор попытался схватить свой «ТТ», лежащий на столе, куда он его положил, когда возился в углу с Греком, но Гвоздь проявил завидное проворство и оказался ловчее. Только теперь Федор понял, что Гвоздь не был таким пьяным, каким казался. Он просто делал вид, наблюдая за тем, как себя поведет Федор. Видно, в чем-то подозревая его.

Что ж в его ловкости сомневаться не приходилось. Не зря же вынесшие ему смертный приговор воры, столько времени не могли его достать. Гвоздю удавалось избежать смерти.

Взяв пистолет Федора в руку, Гвоздь неприятно улыбнулся.

Нет, кажется, выпитая водка, все же его зацепила. Вон и блеск хищника появился в глазах, словно он вышел на охоту, зная, что удача будет на его стороне и беззащитной добыче нет спасения. Видно, сейчас Федор представлялся ему именно такой добычей. Поэтому в глазах столько удовольствия.

Покрутив головой, он сказал Туманову:

– Я думаю, ствол тебе теперь ни к чему, – потом посмотрев на избитого прапорщика, лицо у которого представляло собой сплошное месиво, поморщился, произнеся строго: – Говори, Глеб. Кто, этот человек? Скажи мне правду.

Федор с жалостью посмотрел на Глебова. Видно амбал Витек постарался на славу, если у Глебова не оказалось спереди во рту ни единого зуба, и при каждой попытке произнести что-то, его язык вываливался между окровавленных распухших десен. Левый его глаз затек так, что не видел ничего.

Прежде, чем ответить на вопрос Гвоздя, прапорщик посмотрел на Федора и заплакал, как дитя. Но, получив ощутимый тычок от Витька в правую почку, проговорил, стыдливо отводя от Туманова глаза:

– Это майор Туманов.

Гвоздь любезно улыбнулся, чуть склонив голову на бок.

– Майор Туманов, – произнес он задумчиво. – Я удивляюсь, как мы до сих пор с вами не познакомились. Ведь я столько о вас всего слышал.

Федор улыбнулся тоже. Не хотелось огорчать радушного хозяина.

– Надеюсь, хорошего? – проговорил он, не теряя оптимизма, хотя положение его и Грека было в высшей степени плачевным. Стоит ли им ментам, рассчитывать на снисхождение. В лучшем случаи, это пуля в голову. А в худшем, долгое, мучительное истязание в удовольствие бандюкам. Таким, как Гвоздь наблюдать за мучениями мента, одно удовольствие.

Гвоздь внимательно посмотрел Туманову в глаза и не заметил в них страха. Неизвестно, как бы он сам повел себя, поменяйся они с майором ролями. Но то, что майор не боится его, вызывало в нем уважение. И Гвоздь сказал:

– Мне нравится, как вы, майор, держитесь, особенно зная, что живым отсюда не вы, не ваш коллега капитан, не уйдете. Но, к сожалению, вы обречены.

Федор вздохнул, наблюдая за тем, как Гвоздь поигрывает в руках его «ТТ». Сколько раз смерть вот так ходила рядом, и майору порой начинало казаться, что он уже чувствует ее безжалостное дыхание. Тогда, каким-то чудом удавалось избежать ее. Но, похоже, на этот раз все будет по-другому. То-то обрадуется костлявая, принимая его в свои объятия. Но пока он еще жив, не стоило унывать перед неотвратимостью судьбы. И если ему суждено умереть, то он умрет достойно и валяться у бандюков в ногах, как это делает прапорщик Глебов, он ни за что не станет. Пусть Гвоздь не надеется на это.

– В этой жизни каждому свое. Я думаю, и тебе, Гвоздь, осталось недолго топать, – сказал Федор, заметив в глазах бывшего вора что-то отдаленно напоминавшее страх. Боится смерти отступник воровской чести. Еще как боится.

– Грозишься? – спросил Гвоздь, и голос его дрогнул, когда Федор уверенно покачал головой, при этом не отводя взгляда от глаз Гвоздя.

– Нет. Просто знаю, что с тобой будет, попади ты в тюремную камеру. Трех дней ты точно уж не проживешь, – с усмешкой проговорил Федор.

Стоявший рядом Витек с размаху ударил Федора кулаком по лицу.

– Ну, какие же падлы, эти менты. Ты, майор, видно забыл, где находишься?

Он хотел освежить Федору память, но Гвоздь проявил любезность, остановил своего охранника жестом руки, дав понять, что у того еще будет время.

– Ну, что ты, Витя. Учишь, учишь вас хорошим манерам. Ведь товарищ майор – наш гость. А с гостями так нельзя, – поучительно проговорил Гвоздь.

Витек почесал за ухом, отпихнув ногой стоявшего перед ним на коленях прапорщика.

– А как надо? – спросил он.

Гвоздь укоризненно покачал головой.

– Все зависит, какой перед тобой гость. Если это майор милиции, то его лучше просто убить, – посоветовал Гвоздь.

Витек улыбнулся.

– Понял, – проговорил он радостно и достал из-за пояса пистолет, готовый сделать это хоть сейчас, здесь. Но, натолкнувшись на осуждающий взгляд Гвоздя, виновато развел руками, засунув пистолет туда, где он только что покоился. А Гвоздь, взглянув на прапорщика, как на падшее существо, недостойное нормального обращения, проговорил брезгливо:

– Ну ты, быдло?..

Не вставая с колен, Глебов поднял голову, преданно уставившись в глаза Гвоздю.

– Ты привел мента ко мне…

– Аркаша, прости. Это все он. Он заставил меня, – указал Глебов пальцем на Федора и заплакал от своей безысходности, и в самом деле ощущая себя падшим существом, готовым ноги лизать Гвоздю, только бы оставили жить.

Федор отвернулся. Смотреть было противно на унижения прапора. Он вымаливал жизнь, не задумываясь о том, что ему уготован точно такой же конец, как и Туманову. А может и похуже. Просто он об этом не думал.

Гвоздь наклонился, плюнул Глебову в разбитое лицо и прохрипел от злости, едва не придушив его:

– Сука! Ты подставил всех нас перед этим майором. Ты понял меня?

– Прости. Я готов искупить свою вину. Только скажи, все что хочешь, сделаю, только не убивай меня. Аркаша, я жить хочу. Вспомни, сколько раз я помогал вам. Сколько раз помогал… И еще, еще могу, если скажешь.