— Сейчас! — крикнула Ири. — Глядите!

Лучи встретились в одной точке, как раз за водопадом, и там вспыхнул ослепительный белый огонь, такой, что смотреть было невозможно.

— Идем скорее, — сказал Ирранкэ, — это вход. В тот раз я ничего подобного не видел, но ощущение было то же самое…

— Только, чур, на этот раз все вместе, — серьезно сказала Ири и схватила нас обоих за руки. — Бежим! Скорее, пока он не закрылся! А то я потом замучаюсь снова ритм подбирать: он, оказывается, еще и меняется…

И снова кругом пылало лето в самом разгаре, и водопад взбивал радужную пыль над небольшим озером…

— Ты все-таки вернулся, — негромко произнесла Владычица вод, не поворачиваясь лицом.

Она ничуть не изменилась, ну да с чего бы ей меняться?

Веретено по-прежнему кружилось, и это кружение завораживало, от него клонило в сон, и… Острый локоть Ири вонзился мне в бок, и я очнулась от наваждения. Да уж, таким, как я, с феями не тягаться: одурманит в один миг! То видение, похоже, было сотворено спустя рукава, но вот если встретиться лицом к лицу с Владычицей вод… Шансов у меня не было.

— Вернулся, — ответил Ирранкэ.

— Я знала, что так и будет. Но зачем ты привел с собой этих смертных?

В голосе ее мне почудилась одновременно и насмешка, и неуверенность. Фея, выходит, все-таки видит Ири. Но вот заметила она ее только теперь, после фокусов с кругом камней, или же знала о ее присутствии с самого начала? А если так, почему не сумела или не пожелала одурманить? В самом деле подумала, что девочка-подросток ничем не сумеет помешать ее планам?

— Ты забываешь о том, что и я смертен, — спокойно сказал он.

— Да… — после долгой паузы отозвалась фея. — И теперь ты смертен куда в большей степени, нежели прежде. За что же ты заплатил такую цену?

— Будто ты не знаешь.

— И не жалеешь об утраченном?

Ирранкэ не ответил, но засмеялся так, что фея вздрогнула. Обидный это был смех, неприятный и злой.

— Я ведь говорил, что ты не стоишь даже родинки на щеке у одной девушки, — повторил он. — Я отдал все, чем владел, чтобы спасти ее. Неужели ты так ничего и не поняла?

— Пока я поняла лишь одно: ты привел ее ко мне, — негромко сказала она и едва заметно повернулась. — Странные у вас, смертных, понятия о спасении…

— Я пришла своей волей, — не выдержала я.

— Помолчи, женщина, — презрительно бросила она. — Ты годишься только на то, чтобы служить вешалкой для чужой вещи да плодить никчемных полукровок!

— Сама ты никчемная! — выпалила Ири прежде, чем я успела зажать ей рот. — На себя посмотри, прясть и то не умеешь! А умела бы, так знала, что нитку обратно в кудель не превратишь, будь ты хоть сто раз фея… А ты не фея, ты тоже полукровка, выкуси!

Ирранкэ, помнится, сказал то же самое о бесконечной пряже Владычицы вод.

— С чего ты…

— Ты сама призналась, забыла? — Дочь победно вздернула нос и уперла руки в боки, как кухарка Катрина. При ее росте и комплекции это выглядело уморительно, вот только нам было не до смеха.

— Умолкни, букашка… — протянула фея, не оборачиваясь.

Она вытянула руку с веретеном, и оно завращалось с вовсе уж немыслимой скоростью, пронзительно жужжа. Я видела, как нить истончается до предела, но не рвется, будто ее склеивает текущая по пальцам Владычицы вод кровь… И поняла: она сейчас сделает что-то с Ири, а мы… мы ничем не можем ей помешать!

Нить оборвалась, а веретено острым концом нацелилось на Ири, когда фея указала им через плечо, и…

— И это все? — изумленно спросила та, почесав для разнообразия за ухом. — И правда, что никчемная фея, даже в жабу превратить не можешь… Ой, то есть в муху, я перепутала, вот.

Мне было жарко, но пот меня прошиб ледяной.

— Кто ты такая? — негромко произнесла Владычица вод, повернувшись так, что можно было даже рассмотреть часть ее щеки.

Ири стояла слишком далеко от воды, чтобы фея могла увидеть ее отражение, а глаз на затылке не имелось даже у волшебного существа.

— Это моя дочь, — ответил Ирранкэ. Он успел скинуть зимний плащ и куртку, будто думал, что ему придется сражаться и лишняя одежда стеснит его движения.

Глядя на него, и я сбросила душегрею и шапку с шалью — теплый ветерок коснулся лба, высушив испарину и растрепав мне волосы.

— Не твоя, а наша, — поправила я, поняв вдруг, что бояться уже поздно и, если придется, я эту фею утоплю в ее же озере!

Случается со мной изредка подобное: будто порывом ветра подхватывает и уносит, словно палый лист по осени, и в этаком настроении я могу самого герцога отчитать, как последнего поваренка, не то что… Бабушка Берта говорила, это у меня по отцовской линии: что дед мой, что отец могли наворотить дел, и вовсе не со зла и не во хмелю. Вот просто что-то в голову ударит… и уж тогда держись все живое!

— Придумал тоже, я ее столько лет растила и воспитывала, а ты явился на все готовое, — добавила я. — А сам все это время с этой вот крутил, так выходит? Ну, тогда не удивлена, почему ты от нее сбежал: ни кожи, ни рожи, и даже девчонку тебе родить не смогла, не говоря уж о наследнике!

— Ты забыла, мам, — совершенно серьезно сказала Ири, — папа же ею побрезговал. Какие уж тут наследники…

Фея сжала веретено в руке. Вечное ее рукоделие прервалось, кудель бесформенным комом свисала с заткнутой за пояс прялки, ветерок играл окровавленным обрывком нити.

— Дочь, значит… — процедила она. — Но я спросила не об этом. Я хочу знать, кто она такая!

— Полукровка, кто ж еще? — удивленно ответила Ири. — Или ты о том, что я твою ниточку завязала узелком, которому старый адмирал научил?

Да уж, за ту выходку мне очень хотелось Ири выпороть, потому что завязать шнурок корсета знатной девицы морским узлом — это не самая смешная шутка. Шнуровку пришлось резать, а Ири потом созналась, что науку морского волка освоила не до конца: узел должен был развязаться сам, если осторожно потянуть за кончик шнурка, а не затягиваться намертво.

Так или иначе, но сейчас это, похоже, пригодилось. Что уж там видела Ири, сложно сказать, струны или нити, но раз сумела отразить направленное на нее волшебство, значит, все сделала верно. Немудрено было фее удивиться!

— Но кто научил тебя этому?

— А этому еще и учиться надо? — поразилась Ири, а я дернула ее за косу, чтобы не теряла берегов. — Надо же… Я думала, все так умеют, просто ленятся.

— Самородок, выходит, — усмехнулась фея. — Случается и такое… Значит, Ирэ, ты привел с собой свою женщину и вашу дочь и не побоялся того, что я могу сотворить с ними?

— Покамест тебе ничего не удалось сделать, — ответил Ирранкэ. — Моя жена твой морок раскусила, а дочь его вовсе не заметила. Я уж молчу про узелок на ниточке.