– Ты ранен, господин? – спросил Беорнот.

– Нет! Пошевеливайтесь!

Великан-секирщик, несмотря на многочисленные раны, все еще пытался подняться. Лицо его исказила гримаса ненависти или боли. Наконец Беорнот прикончил его, чиркнув мечом по горлу. На меня излился новый поток крови. В пылу битвы дан Ульфар сломал свой меч и подобрал секиру убитого.

– Идем дальше! Не давайте им закрепиться!

Улочка заканчивалась пустырем. Он тянулся до конюшни, построенной под выходящим на море оборонительным сооружением. Вышка с широкой боевой площадкой из крепкого дуба, на которой стояло около дюжины воинов кузена. Они, похоже, не знали, как им быть, хотя у троих имелись копья, которые они в конце концов и метнули в нас. Но мы видели полет оружия и легко уклонились. Копья бесполезно звякнули о камни. Враги, заполнявшие правую улочку, побежали на юг, предполагая присоединиться к защитникам верхних ворот за скопищем хранилищ, амбаров и казарм. Я собирался уже приказать моим людям атаковать эти здания и оттеснить обороняющихся к верхним воротам, зная, что мы можем обрушиться на это внушительное сооружение, используя широкую площадку по всему парапету стены. Но не успел я раскрыть рот, как услышал предупреждение Финана и увидел, что уцелевшие в короткой схватке в переулках, общим числом тридцать или сорок, устремились на север, к морским воротам. Это были те, кто оборонял улочку пошире, которую выпало очищать Финану. Обнаружив, что отступление на юг им перекрыто моими воинами, они решили поискать убежища под мощными стенами морских ворот. Дружинники с боевой площадки тоже побежали в ту сторону.

– За ними! – взревел я. – Финан, за ними!

Он, надо полагать, уловил нотки отчаяния в моем голосе, потому как немедля организовал погоню и повел ее следом.

А я действительно пришел в отчаяние и клеймил себя последними словами. Я оставил Гербрухта защищать морские ворота с малыми силами, а обязан был выделить мощный отряд. Дюжина парней фриза могла, занимая позицию на высокой боевой платформе над аркой, отразить любую атаку со стороны гавани, но теперь им грозит нападение с тыла. Причем враги могли отпереть ворота и впустить в Беббанбург целый поток неприятелей. Гербрухт – могучий воин, его люди опытны, но им придется уйти с площадки и оборонять арку, противостоя неприятелю, превосходящему их числом в три или четыре раза. А еще я не был уверен, что Гербрухт сообразит, как надо поступать. Я дернул Свитуна за рукав:

– Передай моему сыну, пусть идет к морским воротам. Живо!

Свитун бегом помчался по улочке к лестнице, я же побежал вдогонку за Финаном, продолжая клясть себя. А еще недоумевал. Все происходящее казалось нереальным, будто я видел сон, а не вел бой, которого ждал всю свою жизнь. Мои люди метались по крепости, как стая бестолковых собак, что загоняют то одного оленя, то другого, и нет охотника, который направил бы их. И это моя вина. Я понял, что потратил много часов, планируя, как проникнуть в Беббанбург, но не удосужился обдумать свои действия, когда окажусь внутри. Теперь инициатива была у противника, и я вынужден был сдать выгодную позицию на высоте, чтобы защитить тыл. У меня в голове клубился туман, день превратился в хаос.

А затем этот хаос еще усилился: как оказалось, я забыл про Вальдера.

Вальдер командовал ближней дружиной моего кузена. Человек, бросивший мне вызов в день первого прибытия кораблей Эйнара под Беббанбург. Я знал, что это опасный противник, воин, почти не уступающий опытом мне самому. Пусть он не участвовал в великих сражениях «стен щитов» – в ходе этих битв даны были изгнаны из Уэссекса и оттеснены с территории Мерсии, – но провел годы в борьбе с шотландскими налетчиками, наведывавшимися в Беббанбург как к себе в кладовку. Нужно быть крепким человеком, чтобы так долго сражаться со скоттами и остаться в живых, и немало было вдов в стране Константина, проклинавших имя Вальдера. В последний раз я видел его в Дамноке, куда его переправил Иеремия. Ему поручили сопровождать Этельхельма с дочерью Эльсвит в Беббанбург. Они плыли на «Эльфсвон», самом большом и первом из западносаксонских судов, и сели на мель на входе в гавань Беббанбурга. Там на них налетел и атаковал шотландский «Трианайд». Несколько минут спустя корабли сгрудились в узком проливе, и началась трехсторонняя битва между скоттами, норманнами и западными саксами. Там царила неразбериха, и я полагал, что она играет на руку мне.

Но я забыл про Вальдера и забыл про то, что он знает Беббанбург намного лучше меня. Я в крепости провел лишь девять детских лет, тогда как он прожил здесь гораздо дольше и всю свою жизнь посвятил обороне форта от врага. От меня.

Приближаясь к гавани, Вальдер сообразил, что вот-вот случится: «Эльфсвон» подвергнется нападению здоровенного «Трианайда», а на тот, в свою очередь, налетят задние суда. Намереваясь избежать этого безрассудного кровопролития, он собрал Этельхельма, Эльсвит со служанками и лучших из закутанных в красные плащи дружинников олдермена на носу белого корабля. «Трианайд» таранил «Эльфсвон», сминая борт и воинов на нем под тяжелым шотландским штевнем. Потом началась свалка, скотты прыгали на покалеченную «Эльфсвон», схватка разгоралась по мере того, как в нее вступали другие суда, а затем перекинулась на оба берега пролива. Вальдер воздержался от участия в ней. Вместо этого он спустился с носа «Эльфсвон» и повел свою группу сначала на запад, потом на юг, держа путь по каменистому берегу к сухопутным укреплениям Беббанбурга. Гербрухт заметил их.

– Я решил, что они удирают, – рассказывал он мне потом.

Но Вальдер знал Беббанбург и знал, что едва ли кто поведет атаку в том месте, где стены уходят ввысь на утес, вздымающийся над водой гавани. Даже высадившись с кораблей, осаждающие сочтут этот подъем слишком крутым. Однако там имелся тайный проход – небольшой лаз, – и чтобы туда забраться, не требовалась лестница. В том месте стояли два массивных дубовых бревна, выглядевших точь-в-точь как другие в ограде. Частокол этот строили на скале, и, в отличие от большинства подобных укреплений, бревна в нем не вкопали в землю, а уперли прямо в камень. Стена была старая и нуждалась в постоянной починке. Ремонт обходился дорого, потому что исполинские бревна приходилось доставлять или из материковых лесов, или по воде с юга. На замену одного такого уходила, по меньшей мере, неделя.

– В один прекрасный день, – говорил мой отец, – мы возведем стену из камня. Всю стену. Вокруг всей крепости.

Мой кузен начал эту работу, но закончить не успел, и на западном фасаде укреплений, обращенном к гавани, этом наименее вероятном месте, откуда могло произойти нападение, и располагались те два бревна. Они не были соединены шипами с соседними и не усилены брусом, связывающим остальную часть укреплений. Вместо этого их удерживали массивные железные нагели, вбитые в высокую боевую площадку. Дернув за нижнюю часть стволов, эти два бревна можно было оттянуть наружу так, чтобы образовалась узкая щель, через которую мог пролезть человек.

Подход к заветным бревнам был труден, еще менее привлекательным его делало то, что наверху над ними размещалось отхожее место крепости. Когда налетал ветер с запада, вонь становилась нестерпимой, но благодаря ей никто не шлялся возле секретного входа. Осаждающие могли наблюдать за воротами Беббанбурга, не догадываясь, что у гарнизона имеется лазейка, через которую можно выбраться из форта или, как в нашем случае, пробраться в него.