Олег сидел, уставившись в пол. Потом решился и начал говорить, глядя куда-то в окно на заснеженный лес:

– Она меня бросила. Ей фотограф по вкусу пришелся, хоть она его и не любила, но у него, видите ли, перспективы, а у меня…

– У кого у него? – тихо спросил Соколовский.

– У Майка! – зло ответил Шелест.

– И поэтому ты…

– И поэтому я ее задушил! – с вызовом, громко, сказал Шелест. – Нет, я не хотел, так получилось, я вроде как отключился! А потом понял, что сделал, ну и решил – получай, сволочь!

– Угнал тачку, закинул в багажник труп. Решил подставить?

Шелест кивнул, покусывая от напряжения губы. За спиной он то сжимал, то разжимал кулаки.

– А теперь совесть замучила?

– Нет. Не совесть. Просто я ее любил. И мне без нее тошно…

– Ладно. – Королев поднял Шелеста со стула. – Поехали. Закрыли дело.

Майк стоял на улице, закуривая. Зажигалка никак не хотела гореть. Скорее даже дело было не в ней, а в том, что от злости у Майка не слушались руки. Соколовский подошел к нему и встал рядом.

– Ну и что ты от меня хочешь? Опять арестуешь, да?

– Нет. Хочу принести свои извинения. Ты чист, – спокойно ответил Соколовский. – Мы взяли убийцу. Ты ни при чем.

– Да пошел ты, придурок! – огрызнулся Майк. – Думаешь, извинился – и все?! Тема закрыта?

– Спасибо за понимание.

Майк от злости не нашелся что сказать дальше, только зло сплюнул на снег и ушел. Соколовский пожал плечами и пошел к своей машине.

Они сидели с Даней за стойкой бара и смотрели друг на друга.

– За что выпьем? За удачное завершение дела? – спросил Королев.

– Нет. Я хочу выпить за то, чтобы впереди было еще много раскрытых дел, – ответил Игорь.

– Почему бы и нет. – Даня опрокинул в рот виски и, шумно выдохнув, стал крутить по столу свой стакан. – Ты ведь знаешь, что я тебя ненавидел?

– Знаю, – кивнул Соколовский.

– Из-за папы твоего с баблом. Из-за того, что у тебя все сразу на блюдечке было. Ну и из-за твоих крутых тачек.

– Ненавидел? В прошедшем времени? – поинтересовался Игорь.

– Я знаю, что она приезжала к тебе, – вдруг сказал Даня. – В отель. Вика. Вот только не надо ничего говорить. Ясно? Никогда. Я ничего не хочу знать.

Сделав бармену знак повторить, Даня снова заговорил:

– А знаешь, за что я тебя ненавидел больше всего? Я видел, что Вике с тобой будет лучше.

– А с тобой?

– А когда Вика со мной, лучше мне. Она делает меня лучше, понимаешь? Точно. Я уже меняюсь. Так что…

Они подняли наполненные широкие стаканы из толстого стекла.

– Давай за то, чтобы все нашли свои половинки и не теряли, – предложил Даня. – Чтобы дети у нас были что надо и чтобы гоняться за бандитами никому не пришлось.

– Потому что не будет никаких бандитов и все мы будем жить долго и счастливо, правильно?

– Правильно, Игорь.

– Мир? – спросил Соколовский.

– Мир, – пожал Даня протянутую ему руку. – А поехали к Вике? Скажем, что у нас теперь все ровно. Она обрадуется, знаю.

– Поехали.

Вика взяла трубку и грустно улыбнулась, увидев на экране «Даня».

– Вика! Мы теперь с Игорем друзья! – услышала она в трубке громкий голос Королева.

– С кем? – удивилась Вика.

– Да с Мажором! – пьяно засмеялся Даня. – Мы сейчас приедем! Я люблю тебя, слышишь? Люблю! Скоро буду!

Растерянная, Вика опустила руку с телефоном, не зная, как относиться к тому, что сказал сейчас Даня. То, что у них, может быть, теперь не будет вражды, конечно, хорошо. Телефон зазвонил снова.

– Вика! – раздался в трубке голос Королева. – Я подумал: все-таки назовем Игорем, если родится сын!

– Так вы что, накидались? – дошло до Вики.

– Мы с Даней теперь одной крови! И одной водки…

– Вы сумасшедшие!

– И это здорово! И все будет здорово! Выгляни в окно: мы уже подъезжаем!

Не опуская телефона, Вика подошла к окну. Она увидела, как во двор ее дома заехала большая черная машина Соколовского. И тут же с противоположного конца двора тронулся большой внедорожник. И он ехал навстречу Игорю, его машине.

– Игорь! – закричала Вика, сама не понимая, чего испугалась. – Игорь!

В трубке была тишина. Вторая машина, разогнавшись, вдруг притормозила и встала прямо возле машины Соколовского. Опустилось стекло, и из чужого внедорожника показались две руки с зажатыми в них маленькими автоматами «узи». Две очереди били прямо в окно со стороны водителя. Стекло машины Соколовского разлетелось от пуль, а Стас все стрелял, разряжая оба магазина. Тело человека, сидевшего за рулем, обмякло, окровавленное лицо опустилось на руль.

Даже на улице было слышно, как наверху в квартире у окна страшно закричала Вика…

Это было как сон, заставивший проснуться в холодном поту. И когда Соколовский услышал выстрелы, то мгновенно протрезвел, и перед его глазами пронеслось все, что случилось совсем недавно. И то, как они, выйдя с Даней из бара, поговорили с ним о машинах, и как он подарил Дане на свадьбу свой большой новый «Гелендваген», бросив ему ключи. И как он забрал у Дани ключи от его «корыта». И потом они неслись рядом по пустынным ночным улицам, врубив на всю громкость музыку, с воплями и восторженным смехом.

А потом Даня нажал на газ и ушел вперед. И Соколовский на старой машине не смог его сразу догнать. И во двор дома он въехал только тогда, когда Даня уже притормозил у подъезда на «Гелендвагене». Игорь сразу увидел, как с дальней части двора тронулся большой черный внедорожник. Как, набирая скорость, он вдруг притормозил возле «Гелендвагена», как в кабине внедорожника опустилось стекло и появилось лицо Стаса.

Самое страшное было то, что ничего сделать уже не успеешь. Соколовский закричал, вдавил в пол педаль газа и понесся на внедорожник Стаса. А оттуда уже показались руки с зажатыми в них автоматами «узи». И тишину двора разорвали автоматные очереди. И полетели осколки автомобильного стекла.

Стас увидел несущуюся на него машину и стал стрелять в водителя. Игорь упал боком на сиденье, чтобы не попасть под пули, и не отпускал педаль газа, ожидая удара. Но удара так и не получилось. Стас успел вывернуть руль, избежав столкновения, и пронесся к выезду со двора, пока Соколовский, лежа на сиденье, его не видел. Старенькая машина влетела в детскую площадку. Соколовский выскочил и побежал к «Гелендвагену».

Он вытаскивал окровавленное тело из машины, бормоча себе поднос:

– Сейчас, Даня, сейчас, погоди…