Годой предпочел бы первое — его жена была не из тех, кем можно управлять. Заполучив Силу, она стала бы играть собственную игру. Именно это он и пытался втолковать Союзникам, которые, похоже, ему не очень поверили, но согласились. Да и как они могли спорить, будучи заперты за Лисьими горами?! Герика-то таскала зеленый монашеский балахон в Арции, и, чтоб ее добыть, требовались или хитрость и золото, или небольшая победоносная война. Годоя устраивал второй вариант.

Даже чувствуя за спиной многотысячное войско и поддержку Союзников, регент побаивался прямой схватки с Рене, а арцийский поход оттягивал это сомнительное удовольствие. Прекрасно разбирающийся в политике, Михай понимал, что внезапный удар по Арции развалит империю на куски и в этой мутной воде он отхватит себе столько власти, сколько сможет унести. Императорская корона влекла его больше, чем какая-то малопонятная власть над «всеми расами Арции» и бессмертие, дарованное Силами, которые они должны призвать. Императорская корона — это понятно и приятно. Годой успешно пользовался магией, но знал свой предел, а растущее могущество Союзников его настораживало, равно как и таинственные способности Рене Арроя.

Сам предававший и продававший вдоль и поперек, тарскийский господарь нутром чуял, что доверять ройгианцам нельзя, что они его в лучшем случае оставят ни с чем, а то и уничтожат. Нужно было как можно медленнее выполнять свои обязательства, ведь пока он не исполнит того, чего они ждут, с ним будут вынуждены считаться. Главным же козырем в этой игре была его недотепа-дочь.

Михай растил Герику для одной-единственной цели. Она должна стать Эстель Оскорой, но Эстель Оскорой, послушной исключительно отцовской воле. Тогда он станет хозяином положения. Смерть Младенца, так расстроившая Союзников, Годоя лишь обрадовала. Как бы медленно ни зрело Воплощение, рано или поздно оно набрало бы силу, и события понеслись бы, как бочка под гору. Зато бесплодная Эстель Оскора, обретшая могущество и остающаяся безвольной игрушкой в отцовских руках, сделает все потуги Белого Оленя вернуть себе былое величие бессмысленными. Михай же сможет наслаждаться властью, медленно, но уверенно становясь хозяином Благодатных земель. Тогда ему не будут страшны не только Рене или атэвы, но и сами ройгианцы, которых он заставит служить себе.

Разумеется, тарскиец держал свои планы при себе, а его Союзники не могли и представить, что он посмеет их обмануть. Потому что не знали Герики.

Одно время Михай начал опасаться, что любовь к Стефану разрушает его власть над дочерью, но Стефана больше не было, а раз девчонка не последовала за ним в могилу, то взнуздать ее будет очень просто. В таком радужном настроении он и начал поход. Поэтому и гнал войска вперед и вперед, не становясь на дневки, не трогая города и городки, лежавшие на дороге. Ему совершенно не улыбалось пробивать дорогу бледным. Он собирался править Арцией долго и успешно, а то, что требуется ройгианцам, чтобы сломить Всадников, слишком чудовищно. Он не может себя запятнать подобными вещами, пусть сами рыщут по мелким деревушкам и исполняют свои чудовищные обряды, но его армия должна быть ни при чем. Да и не наберут они таким образом силы, достаточной для того, чтоб прорваться через Гремиху, а значит, в Арции все решит оружие, а не магия.

Годою вовсе не улыбалось, чтобы за его спиной маячили Союзники, это стесняло бы его свободу. Уж лучше барьер, который стерегут древние каменные чудовища! Но главное — Герика! Скорее вперед, чтобы никто не отыскал, не предупредил, не увез. Не надо пугать людей, пусть сидят тихо и не понимают, на самом ли деле видели они марширующую армию или же это было сном. До этих неповоротливых тупиц очередь дойдет. Впрочем, Годой был не из тех, кто кладет все яйца в одну корзину. Семеро надежных людей во главе с не единожды проверенным в деле Вайнстой вот-вот должны добраться до обители, чтобы предотвратить возможные случайности, а в случае необходимости увезти молодую монахиню и укрыть в надежном месте. Со дня на день Годой ожидал радостного известия, и на тебе!

Оказалось, он гнался за химерой — Герика в Эланде и, похоже, чему-то научилась. Михай не представлял, как его нерешительная, изнеженная дочь умудрилась тайно пройти пол-Арции, но ведь кто-то же изгнал Охоту за Явеллу! Приказ Великого Ловчего мог отменить лишь более сильный. Сам Годой не осмелился бы остановить травлю. Это могли лишь сам Ройгу, Главный Ловчий и… Эстель Оскора, если бы ей кто-то разъяснил, как это делать. Сама дойти до такого Герика не могла. Неужели проклятый бард всех обманул?!

Они были уверены, что перехитрили Романа, заманив к Месту Силы, где его и пришедших с ним ожидала теплая встреча, а он все равно сумел переправить Герику в Эланд. Теперь она в руках Рене, а это значит, что нужно захватить Эланд до того, как Ройгу, а значит и Эстель Оскора, наберет сил.

— Ты должен немедленно наполнить Чашу,[87]— прервал его размышления Годой-в-зеркале. — Слуги Покровителя нужны сейчас и здесь. Явелла для них отныне закрыта. Спеши в Эланд!

Если б Михай Годой не был Михаем Годоем, он бы так и поступил. Собственно говоря, к подобному решению регент склонялся и сам, но того же требовали и Союзники, что наводило на размышления. То, что ройгианцы рвутся в Арцию, могло среди всего прочего означать и то, что те хотят найти Герику раньше него. В таком случае сказанное двойником могло оказаться ложью, которая заставит его наполнить Чашу, то есть аккумулировать количество энергии, достаточное, чтобы сломать установленный Всадниками барьер. Тогда Охота, равно как и Фантом, проникнут сюда, получат возможность искать Герику и наверняка найдут. Ну уж нет! Пусть лучше сидят за Лисьими горами!

— Я не могу вести войско по болоту, — с достоинством ответил Михай Годой. — Пока идут дожди, ни я, ни арцийцы не сдвинемся с места.

— Наполни Чашу, — вновь потребовал двойник, — мы ударим по Всадникам, и дожди прекратятся. Разве ты не понял, в чем причина дождей? Они льют лишь у тебя на пути.

Да, об этом он как-то не подумал. Дожди его не волновали, так как мешали имперцам так же, как и ему. К тому же он встал как раз на перекрестье дорог на Мунт и Гверганду, и поди докажи, что он замыслил предательство. Если б не эти проклятые ройгианцы, режущие сельчан, как кур… Надо же, эти свиньи нарвались на какую-то охоту, чего и следовало ожидать. Конечно, Бернар не расторгнет соглашения из-за такой мелочи, но все же… Все же ему пришлось устранить возможных свидетелей его связи со «жнецами», да еще пришлось взнуздывать арцийского посла, который слишком умен, чтобы не заметить очевидного. Лучше пусть милейший граф Койла посидит на сворке, да и клирик вместе с ним.

Проклятье! Как все хорошо начиналось. Тот, в зеркале, прав, дожди эти неспроста. Но кто в этом виноват? Применять магию Ройгу вблизи от проснувшихся Всадников нельзя, а он вынужден был это сделать, так как фронтерцев можно было просто убить, а вот Койла нужен был ему живым и послушным! И сразу же начался этот потоп. Что ж, силы, призванные сдерживать Ройгу, не дремлют. Еще один довод в пользу того, что лучше полагаться на мушкеты и шпаги, а не дразнить Неведомое. Но Чашу, видимо, все же придется наполнить. Ровно настолько, чтобы прекратить ненастье, а для этого вполне хватит такого городка, как эта нелепая Олецька… И все! Пусть наполняют свою чертову Чашу во Фронтере, у эландской границы, да хоть бы и в Гелани! Но без него. Он не желает рисковать, пока не наденет императорскую корону и не получит назад свою дочь.