И это было последнее, о чем я подумал более-менее трезво, потому что чем больше я приходил в себя после беспамятства, тем сильнее пьянящая атмосфера места на меня действовала. Дальнейшие события превратились в нескончаемый марафон, который я воспринимал словно самый настоящий сон. Сон наяву. Очнувшись от которого сквозь целую вечность, понял, что сам запалено дышу, глубоко и часто. Такая юная на вид дриада снова лежала рядом, крепко прижавшись и в бессильном утомлении постанывая мне в ухо.

Долгое время мы так и лежали, не шевелясь и просто приходя в себя.

– Cuach aep arse… богиня, как же мне хорошо, – произнесла вдруг дриада, отпуская и даже отталкиваясь, скатываясь с меня. – Я почти не чувствую ног, это нормально? – с проскальзывающей сквозь томную негу озабоченностью спросила лесная нимфа, продолжая играть в неопытность.

Отвечать я не стал, пытаясь поймать убегающий ритм дыхания и сглотнуть стук сердца из горла вниз, туда где он и должен быть. Не дождавшись ответа, тяжело вздыхая, лесная нифма поднялась. Сначала на четвереньки, потому все же встала и не очень уверенно переставляя ноги, прошла к небольшому лесному озеру с небесно-голубой водой.

Медленно двигаясь, дриада – словно сойдя с картины визиофильмов, прошла сквозь лазурную гладь на глубину по пояс, потом дальше по грудь. Только после она медленно опустилась в воду, поплыв в сторону дерева на противоположном берегу, чьи массивные разветвленные корни образовывали своеобразные купальни.

Наблюдая за лесной нимфой, я полежал немного, приводя в порядок дыхание, а после тоже отправился купаться. Проплыв под водой – чистейшей, в которой видно дно до последней песчинки, я вынырнул у того же дерева, у которого расположилась дриада.

– Знаешь, – едва я показался из-под воды, посмотрела на меня своими такими человеческими глазами лесная нимфа. – Я ведь, когда наблюдала за каруселью плоти, всегда думала какая это мерзость… а как оказалось, это может быть невероятно красиво. И еще я поняла, зачем именно этим делом занимаются те старшие, кто ложится с мужчиной не ради продолжения рода.

«Те старшие». Надо же. А сама ты, подруга, разве не старшая? – так и хотелось спросить мне.

Не спросил.

Мысли были заняты другим. Выражение лица лесной нимфы во время ее краткого монолога было удивительное. Потому, что в нем читались открытые эмоции. Человеческие эмоции, самые настоящие и непосредственные. А ведь обычно в общении с дриадами первое, что бросается в глаза, это их отстраненная, нечеловеческая холодность. Даже те из дочерей леса, кто пришел с Терры, при внешнем сходстве непохожи на людей – при всем физиологическом сходстве, эмоциональный лед ставит просто барьер между двумя расами.

Барьер, которого я сейчас совершенно не видел, даже не видел намека на него.

– Что? – задумавшись, не услышал я.

– Мог бы и сказать спасибо, – совершенно, абсолютно по-человечески надула обиженно карминовые пухлые губки дриада.

– С-спасибо, – кивнул я.

На моих глазах, вот прямо сейчас, полностью подтверждалась моя же теория – о том, почему дриады не спят с индигетами для продолжения потомства.

Сильная кровь.

Сила крови – ради сохранения которой владеющие одноранговые рода и не пересекаются часто браками. Любой представитель фамилии индигетов может взять себе в жены или мужья обычного человека или представителя более слабой фамилии – и их ребенок, по крови владеющего, всегда сохранит силу фамилии и сможет коснуться Сияния.

Но ребенок двух индигетов равных фамилий, с разными родовыми дарами, уже далеко не факт что вообще сохранит силу. Не говоря уже о том, чтобы обрести ее в двойном размере. Это так не работает. Две встретившиеся силы крови усиление дают в очень редких случаях, в основном результат подобного – конфликт крови.

И сам я – тому подтверждение.

Десмонд сказал, что Кайден – дитя Сесилии Альба и конюха. Но даже если Десмонд не соврал, я не думаю, что конюхи в фамилии Альба – тем более на пике ее расцвета, перед самым падением, были из простых людей. Скорее всего второе сословие. И мой внешний вид сизого недоразумения – это как раз-таки конфликт крови. Конфликт, который не завершился победой одного из родовых даров владения. Видимо сила крови фамилии Альба не смогла полностью подавить и поглотить силу рода этого «конюха».

Дриада передо мной сейчас, полагаю, также дитя союза равноправных – ее отец наверняка из индигетов. Потому что при сохранении способностей и признания ее лесом своей дочерью, дева передо мной демонстрирует весь спектр человеческих эмоций. И если бы мы встретились в иной обстановке я бы вообще мог подумать, что это варгарианка, одна из дочерей варгрийских фамилий Востока. У восточных варгов, за Разломом, такие же зеленые в Сиянии глаза.

– Спасибо тебе, – машинально повторил я еще раз, так и не выходя из задумчивости. – А за что?

Дриада сначала, как я и ожидал широко распахнула глаза, а потом рассмеялась, показав жемчужные зубки.

– За то, что спасла тебе жизнь, – отсмеявшись, пояснила она.

– Но ведь…

– От отката никто еще не умирал, ты хочешь сказать? – посерьезнела она. – Ты был бы первым, скажи спасибо своей богине-покровительнице.

Морриган? Сознательно дала мне столь много сил, потому что они могли меня убить?

Не сходится. Это тоже так не работает, богиня не могла меня…

– Когда меня призвали мать, Жива и Морриган, ты умирал. Ты уже перешагнул порог Посмертия и стоял на берегу Реки Крови своей фамилии, откуда я смогла тебя вернуть обратно в мир живых здесь, на Месте силы. Твоя богиня дала тебе столь много сил именно ради того, чтобы мы с тобой здесь встретились, – пояснила в ответ на мое пусть невысказанное, но явно заметное удивление дриада.

«Зачем?» – хотел было спросить я, но не спросил.

Если ответ (очевидный) – встретиться для того, чтобы переспать с этой лесной нимфой на Месте силы, значит мой вопрос оскорбит юную дриаду.

Я слышал об искусстве любви, возвращающей к жизни – но никогда не думал, что дриады к нему причастны, это ведь прерогатива жриц Исиды. И если лесная нимфа сейчас не врет (а на Месте силы лгать физически невозможно), то мы с ней и оказались здесь наедине, чтобы она вернула меня от берегов Реки Крови силой любви. Оказались ради самого процесса – а это уже немало.

Если же ответ не только в этом, то дриада сама сейчас его озвучит.

Впрочем, говорить что-то лесная нифма не торопилась. Грациозно оттолкнувшись от корней деревьев, она проплыла мимо меня, выбираясь на берег на песчаном пляже. И уже не так грациозно двигаясь по белоснежному песку, шагая на непослушных ногах. Совершенно не скрывая неудобств – морщась и даже зашипев пару раз.

– Долго будет вот так… саднить жжением? – с совершенно дриадской непосредственностью обернулась лесная нимфа ко мне, похлопав себе по ягодице.

– Эм… я как бы и не специалист, – не сразу нашелся я с ответом. – Всегда смотрел на вопрос с другой стороны, так что даже не знаю.