– Знаю! Выглядит отлично, правда! Только погляди, какими складками ложится юбка! – Она кокетливо покрутилась и послала нам воздушный поцелуй. – Я иду искать Габриэля!

Генри встал рядом со мной у книжной полки и поглядел вслед Персефоне.

– Удивительно, как она похожа на сливочный торт, – сказал он в перерыве между песнями.

– Вот мы и убедились в качестве твоих комплиментов… – Я вздохнула.

– Значит, если я скажу тебе сейчас, что сегодня ты прекрасно выглядишь, ты мне не поверишь?

Он улыбнулся мне, и я поняла, что настроение у него замечательное, собственно, как и у меня.

Поэтому я улыбнулась ему в ответ. В последние дни Генри выглядел отдохнувшим и выспавшимся, менее напряжённым, чем раньше.

Всё новые и новые люди пытались протиснуться мимо нас, с улицы проникал приятный холодный воздух. Музыканты перешли к песне «Narcotic» группы «Liquido». Я взяла Генри за руку и потащила его наверх по лестнице, мы сели на ступеньки и оттуда смогли наблюдать за тем, как протекает вечеринка.

– Ты выглядишь… счастливым, – спустя некоторое время сказала я.

«И очень красивым», – этого я, естественно, не сказала, а только подумала.

– Я действительно счастлив. – Его взгляд вскользь коснулся моих губ. – То есть, может, не совсем счастлив. Но как бы там ни было, одной проблемой у меня стало меньше.

Я осторожно нащупала в кармане табакерку.

– Правда?

Он кивнул.

– Дома сейчас… – Он запнулся. – Ну, я рассказывал тебе, что мы с отцом поругались, были проблемы. Это мягко сказано. И всё из-за наследства.

Да, об этом он уже говорил.

– Но сейчас всё исчезло.

– Наследство? – весело спросила я, хотя, конечно, понимала всё наилучшим образом.

– Нет, проблемы. Мой отец решил отказаться от необдуманных инвестиций. Навсегда.

– Очень разумное решение с его стороны, – сказала я, увернувшись от зелёного гостя, который пытался протиснуться мимо нас в туалет.

Гости всё приходили и приходили, и я спрашивала себя: сколько же людей Флоранс позвала на свой день рождения? Вернее, сколько волонтёров может работать в одной благотворительной суповой кухне.

– Честно говоря, никогда бы не подумал, что мой отец изменит своё решение. – Генри снова прислонился спиной к ступеньке. – Мы уже успели разругаться по этому поводу в пух и прах.

– Может, просто нужно было, чтобы кто-то подобрал правильные слова и разбудил его совесть? – сказала я и протянула Генри табакерку. – Вот, возьми. Кажется, это принадлежит вам.

Мы с Генри были знакомы не первый день, но таким растерянным мне его до сих пор видеть не приходилось. Заикался он при мне тоже впервые.

– Это… это… Ч-ч-что?

– Табакерка, которую Мило одолжил у твоего папы, – сказала я, втайне наслаждаясь его выражением лица. – Я не нюхала, не волнуйся, а всего лишь взяла на сохранение.

Генри так и остался сидеть с открытым ртом. Он переводил взгляд то на меня, то на табакерку.

– Значит, это ты?.. Как тебе это?..

Я позволила себе улыбнуться самой таинственной из своих улыбок:

– Чему-то я от тебя всё-таки научилась. И, как я уже сказала, твоему отцу всего лишь требовалось разъяснить парочку основных принципов. Это было довольно просто.

Да, как бы не так! Мне пришлось потратить столько ночей только на то, чтобы обнаружить дверь его отца. К сожалению, она не находилась в непосредственной близости от двери Би (интересно, кстати, почему?), а в одном из боковых коридоров. Мне посчастливилось найти её только потому, что на деревянной табличке были высечены его инициалы:

Р. Г. – Рональд Гарпер.

На этом настоящие сложности только начинались: Гарпер оказался не очень-то сговорчивым человеком, он довольно неохотно распространялся о своих предпринимательских планах и уж точно не собирался от них отступать. Его совершенно не волновало, что при этом наследство, принадлежащее его детям, находится под угрозой. Рональд Харпер твёрдо решил вложить все свои средства в рискованную программу какого-то сомнительного восточноевропейского банка.

Четыре ночи подряд мне пришлось выкладываться по полной. И только после того, как я посетила его в роли призрака – «духа будущих Святок», – Рональд Гарпер сдался. Мне бы гораздо больше хотелось расколоть его под маской покойного Генри Гарпера Первого, который обнял бы своего сына и произнёс возвышенную речь, но эту идею я, увы, отвергла, так как не имела ни малейшего представления о том, как выглядел и вёл себя дедушка Генри.

Вместо этого я, за неимением лучшего варианта, превратилась в одного из героев «Рождественской песни в прозе» Диккенса. Эту роль я, кстати, исполнила довольно неплохо, потому что три года назад играла её в Беркли на рождественском концерте. Не считая маленькой неудачи (я запуталась в своём длинном чёрном плаще), кажется, я справилась великолепно. Ничто так не впечатляет человека, как демонстрация его же собственной могилы. Тут же предстаёт вся тщетность жизни – спасибо Чарльзу Диккенсу за эту идею. Мои старания оказались не напрасны, и это меня очень согревало. А также ещё раз доказывало: сны действительно в состоянии менять реальность.

Генри опустил табакерку в карман джинсов и наградил меня своей особенной улыбкой, которая предназначалась только мне, и никому другому. От этой улыбки коленки мои задрожали.

– Клянусь, я ещё выманю у тебя все подробности этой истории, – сказал он, встал и протянул мне руку. – Но сначала мне вполне достаточно одного-единственного танца.

Я вложила свою ладонь в его и улыбнулась. Музыканты играли «Dreamon» группы «Aerosmith».

Какие уж тут совпадения.

БАЛАБО-БАЛАБА

БЛОГ

18 февраля

Одиннадцать минут!!! Новый статус Джаспера в Фейсбуке – «одинок» – держался целых одиннадцать минут. Персефона за это время успела расстаться с Габриэлем.

Быстро же она действует!

К сожалению, слишком быстро, как выяснилось.

Потому что через двенадцать минут на страничке Джаспера снова появилось обновление: «Встречается».

Адьё, Лилу, бонжур, Луиза. Отличный выбор, если учитывать фотографии Луизы в бикини, которые можно пролистать на её странице. А если вилла, бассейн и пальмы, которые видны за бикини, принадлежат её родителям, то Джаспера можно поздравить. Во время этого выездного семестра у него, кажется, появятся друзья на всю жизнь – в изысканных домах на Лазурном Берегу. Это куда важнее, чем оценка за семестр по французскому.