— Я и понятия не имела о ценности камня.

— Как же так можно? Ты же из города алмазов, из семьи алмазодобытчиков! Ты что, не спросила у деда, что за камушек он тебе дал на «черный день»? А с твоим легкомыслием и бесшабашностью это неудивительно.

— Дед сказал, что алмаз дорогой, и все. Я думала — крупный камень, но нечистый. Ну знаешь, с трещинами, с вкраплениями.

— Думала… А может, и твое счастье, что так думала. Иначе давно бы уже пристроила камень, да еще за бесценок.

Зоя беспечно пожала плечами:

— Да, что ни делается, все к лучшему. Значит, так судьба распорядилась.

— Жаль отдавать его за просто так! — с досадой бубнил Геннадий.

— Не жалей. Тем более выхода другого нет. Или тюрьма, или камень. Ты бы видел, во что превратился Легостаев! Никаких камней, никаких денег не жалко — лишь бы туда не попасть!

— Или женская логика все-таки непостижима, или в тебе произошли изменения. Под напором, так сказать, жизненного воспитательного процесса. То ты ни о ком и ни о чем не думала, кроме себя и своего наследства, то тебе миллиона долларов не жалко. Тебя не поймешь.

— За этим миллионом стоят жизни трех человек — твоя, моя и Андрея Кирилловича, — серьезно произнесла Зоя. — Что тут еще понимать?

— Ты могла бы продать этот камень, скрыться навсегда ото всех нас, от этих проблем. Уехать за границу… не знаю что еще сделать!

— Не понимаю, что ты несешь, — сухо отозвалась Зоя. Она стояла у трюмо и поправляла макияж.

Геннадий пристально посмотрел на свою подругу, вернее, на ее отражение в зеркале.

— Я тебе предлагаю плюнуть на все! Давай уедем вдвоем! Сделаем себе фальшивые документы, Снегирь нам поможет. Продадим камень — и весь мир в кармане! Надо только все как следует продумать…

Зоя уперла руки в бока и с возмущением обернулась.

— Ты что?! Дурак? Мозги помутились? Алмазный блеск застил глаза? Да ты подумай, что ты мне предлагаешь? Предать его?! Да ты просто… сволочь ты!

И тут… У Зои даже закружилась голова от внезапно охвативших ее подозрений. Она растерянно села на постель, ей стало страшно. Ведь Гена может действительно ее предать! Отнять камень, исчезнуть. Она испуганно прижала руку к груди, туда, где за толстым свитером, просторной блузкой и кружевом лифчика лежал алмаз. Ее глаза испуганно следили за тем, как Геннадий как ни в чем не бывало запихивает вещи в сумку, ходит по комнате, поглядывая на нее острым, пытливым взглядом. Он казался ей каким-то новым, незнакомым, странным.

— Уходи отсюда, — прошептала она в страхе. — Держись от меня подальше!

Неожиданно он резко подскочил к ней, сел рядом на корточки. Зоя, насколько могла, отстранилась назад. В глазах ее забилась паника, она отчаянно завизжала.

— Зоя! — Он встряхнул ее за плечи. — Я пошутил! Да ты что?! Зоя, перестань, услышат! Очнись! Опомнись! Ты что, мне поверила? Я просто проверял тебя. Ну не все же тебе выступать в роли искусительницы! — И он искренне рассмеялся, а глаза его вновь стали близкими, какими она их хорошо знала.

Она все еще недоверчиво смотрела на него, но на сердце немного отлегло.

— Да перестань ты! Ну неужели я похож на такого… Мне просто захотелось… как бы это правильно сказать… ну, испытать тебя на прочность, что ли. Испытание ты выдержала!

— Ну и шуточки у тебя, Колыванов! — укоризненно качала головой девушка.

— Ну прости, — примирительно сказал он. — Ты небось подумала, что я у тебя алмаз хочу отобрать? Ну как ты могла меня в этом заподозрить?

Он видел, что девушку все еще одолевают сомнения.

— Зоя, разве я стал бы покупать билеты в Якутск, если б что-то подобное планировал?

— А почему нет? Зачем ты внес в память своего мобильника телефоны Иванова? А? Хотел ему сам мой камень продать?

— Дурочка! Тогда бы я купил билеты только для себя. А телефоны я записал на всякий случай, мало ли что с тобой может случиться на этих переговорах! Хоть знать, с кого спрашивать. И потом это старая журналистская привычка — я всегда дублирую информацию, чтобы не потерялась.

— Нет, ты все-таки идиот. Знаешь, в таких обстоятельствах что угодно можно подумать! Откуда мне знать, что у тебя на уме? — Она уже несмело улыбалась ему в ответ, с души словно сваливалась огромная тяжесть.

— Это только лишний раз доказывает, насколько ты невнимательна к людям! Мы уже столько времени знакомы, а ты…

— Ничего это не доказывает. Когда речь идет о таких деньгах, крышу начисто может снести. И вообще, нечего мне снова морали читать!

— Хорошо, морали читать не буду. А крыша моя при мне, не волнуйся. Собирайся быстрее лучше, а то в аэропорт на регистрацию опоздаем. Еще и матери надо позвонить…

— Ох, Генка, ну и нагнал ты на меня страху. Больше так не делай! — Она встала с постели и начала напяливать на голову свой парик.

— Обещаю.

Выходя из дома, Гена позвонил в соседскую дверь и попросил открывшую ему женщину передать бабе Наталье, что квартира свободна. Ключ, как велела бабка, они оставили под ковриком.

Серая «девятка», дежурившая у подъезда, тихо зашелестела колесами вслед за машиной, в которую погрузились со своими пожитками ребята.

В сутолоке аэропорта человек в серой кепке неизменно следовал за ними. Улучив подходящий момент, он выхватил у девушки ее «адвокатский» портфель, в котором лежала папка с записанными на листке телефонами и пометкой «Якутск».

Зоя хотела вскрикнуть, погнаться за ним, но тут же опомнилась — чтобы не привлечь ненароком внимания, она даже зажала себе рот рукой и только дернула Геннадия, шедшего чуть впереди.

— Генка! У меня выхватили портфель!

— Что? Кто? — обернулся он к ней в тревоге.

— Вон тот, смотри, в серой кепке!

Быстрым шагом, почти бегом, человек с портфелем кинулся в скопление людей, затерялся среди них, затем его голова мелькнула в дверях, ведущих на улицу.

— Черт! — воскликнул Геннадий. — Не вздумай бежать за ним. Стой на месте!

Ребята в растерянности смотрели друг на друга — ими овладели одни и те же мысли: кто это? Обычный вор или некто более опасный для них?

— Так. Продолжаем движение. Потом обсудим. Говорил же тебе — оставь ты этот портфель, зачем он вообще нужен?

— Ну да, я не привыкла вещи просто так выкидывать.

— У тебя там ведь не было ничего ценного?

— Нет, только папка, а в ней листок с телефонами. — Ее огромные распахнутые глаза готовы были вот-вот пустить слезы.

— Сейчас главное — пройти регистрацию. Не трясись, когда будешь подавать билет и паспорт. Будь спокойна, хорошо? Ничего страшного пока не случилось, — пытался привести ее в чувство Гена. — В любом случае уже через два часа мы будем далеко отсюда.