Чёрное пятно на коже было огромным. Как я и думала. Скверна.

– Она была заражена? – испуганно вскрикнула та, что хотела первой идти на меня.

Кажется, она была единственной здесь, кто искренне желал справедливости.

Девушка, позор которой я обнажила перед толпой, заверещала, как зверь и попыталась спрятать пятно под оставшейся тканью.

– Забавно, – протянул Трой, наблюдая за женщинами прищуренным взглядом.

– Как давно ты на должности начальника? – отступив к его коню, негромко спросила я, не отрывая глаз от застывшей в оцепенении толпы.

– С сегодняшнего утра, – отозвался Трой, показывая мужчинам знак, чтобы те шли с грузом к воротам.

– Забавно, – в ответ протянула я.

То, что здесь творилось…

– На её теле скверна, Габриэль, – обнажая меч, сказал черноволосый громко, – Как пастор, ты должен взять её под карантин.

– Тогда под карантин нужно брать всю деревню, – негромко сказала я, отступая ещё на шаг.

Мужчин за нашими спинами больше не было. Как он собирается справляться… со ВСЕМИ?

– Или казнить прямо сейчас, – прищурив и без того узкие глаза, продолжил Трой.

Я недоверчиво посмотрела на темноволосого главу наёмников. Он что, специально раздувает огонь в избе, полной сена?..

– Казнить? Меня?! – поражённая скверной сжалась на земле, прикрывая своё тело грязной тканью, и посмотрела на пастора: – Но за что? Я слушалась вас! Я делала всё, что вы говорили! За что меня можно казниииить?! – заверещала она, а на её шее появилось ещё одно черное пятно.

– Пастырь никогда не прощает… – зашептались испуганные женщины, – не прощает… не прощает…

Мне даже не нужно было видеть – я просто чувствовала.

На каждой из них.

Женщины пугливо натягивали одежду на открытые участки кожи.

Все они были поражены скверной…

Смотреть за тем, как они разрывают этого беловолосого ублюдка, гонимые своим собственным страхом перед ним, своим гневом, своей злостью… я не хотела. Он сам посеял в них зерно тьмы. Ему за это и расплачиваться:

– Если не хочешь быть съеденным новоиспечёнными Грешниками, беги, – равнодушно сказала Трою и помчалась в сторону ворот; тем, кто остался на той улице, сейчас будет явно не до меня.

Через пару секунд меня нагнал звук стука копыт, а моё тело внезапно рванули наверх.

– Что ты делаешь? – удивлённо спросила Троя.

Он только что, считай, убил всех тех женщин, специально провоцируя их страх и агрессию. Зачем ему помогать мне? Кто он вообще, чёрт его побери, такой?!

– Спасаю твою счастливую шкурку, – оскалился метис и прибавил скорости, – Ворота запираются снаружи?

– Хочешь запереть всех Грешников внутри? – я подняла бровь, удивляясь ещё больше, но внешне не показывая, – А потом вернуться с отрядом?

– Откуда знаешь, что у меня есть отряд? – без эмоций, но с добродушно-спокойным выражением на лице спросил Трой.

– Конечно есть. Ты ведь из Города, – ответила, не скрывая, что знаю о месте его обитания.

Они оба – что он, что Габриэль, были жителями Городов. Только там люди могут быть настолько худыми при наличие дорогой одежды и ухоженной кожи.

– Умная Покахонтас, – вновь растянул губы в улыбке Трой и завернул к воротам.

– Мне нужно к башне, – я попыталась вырваться из его хватки, но мужчина оказался на удивление сильным.

– Зачем? – спросил он.

– Там мой друг, – не стала вдаваться в подробности я.

– Там его нет, – почему-то ответил Трой и проскакал через проём ворот, почему-то открытых…

Ах, да – он же отправил мужчин с провизией за стены. И теперь они стояли рядом с повозками, загруженными овощами и мясом.

– Отвезите к грузовикам и отправляйтесь в пункт назначения, – скомандовал Трой одному из подчинённых, что был одет так же хорошо, как и он сам.

Этот тоже не из деревни. Если присмотреться, то разница во внешнем виде впечатляет: деревенские выглядели довольно грязно, но имели накачанные тела и сытый вид, а городские были одеты в хорошую одежду, кое-кто даже в бронежилеты, но при этом были такими худыми, что мне тут же захотелось их накормить.

Я не стала наблюдать за тем, как мужчины запрыгивают в телеги с запряжёнными в них животными, не стала задаваться вопросом, откуда в Десятке столько лошадей в принципе, не стала спрашивать, откуда у Троя грузовики, да ещё и на ходу… Я просто ударила рукояткой кинжала в болевую точку на руке Троя, высвободилась из его хвата и спрыгнула с коня на землю.

– Ты куда? – нахмурился черноволосый, явно недовольный моей выходкой, – Спасать пастора?!

Ещё чего.

– У меня в Десятке свои дела, – бросила ему и побежала в сторону смотровой башни.

Женщины на улице, должно быть, уже разорвали Габриэля на куски, но мне до его жизни дела не было. Страх – катализатор для скверны. А он – настоящий идиот, так что жалеть его или тем более спасать, я не собиралась.

К счастью, черноволосый начальник не стал тратить на меня своё драгоценное время, решив, что спасение провизии целым отрядом наёмников, который мог бы уничтожить всех Грешников Десятки за несколько минут, – намного более важное дело. Я не стала говорить ему, какой он идиот. Я вообще перестала ждать от людей чего-то большего.

Я молча добежала до стены, запрыгнула в окошко деревянной башни, дверь которой была заперта изнутри, и взобралась вверх по веревочной лестнице. Никого.

– Дамас, – прошептала едва слышно, а потом услышала крики, доносящиеся из деревни, и увидела их…

Грешники. Страшное зрелище, особенно, если знать, что ещё пять минут назад они могли складно говорить и мыслить. Если не отмаливать скверну, она разрушит тебя.

Здесь её отмаливать было некому…

Я спустилась вниз, подбежала к воротам, успев отметить, как быстро отряд Троя покинул поражённую землю, и посмотрела на толпу женщин с потемневшей кожей, передвигавшихся резкими, рваными движениями – словно их тела ещё не успели освоиться с новой силой. С обезумевшими глазами и нечеловеческими выражениями лиц, в рваных одеждах, обнажавших черные пятна по всему телу, – они хватали людей, бежавших от них, и отрывали их конечности. А потом… А вот это «потом» я не любила наблюдать даже издалека, потому – выбежала из Десятки и помчалась в сторону леса. Должно быть, они сами начали рвать друг на друге одежду. Должно быть, они скрывали эти следы даже от самих себя, надеясь, что от их послушности пастору придёт очищение. Должно быть, они обезумели, когда узрели, насколько все были грешны. Интересно, что стало с Габриэлем?.. Хотя нет, не интересно.

Я мрачно подумала о том, что в Десятке остался Бажен. Хороший был мужик.