— Отличная мысль, Уоррен.

— Значит, договорились. Ди будет рада повидаться с тобой.

— Я тоже, — эхом откликнулась Клер, сбрасывая с уставших ног шпильки.

Последовала короткая пауза.

— Клер, она в положении, — с горделивыми нотками сообщил брат.

Клер испытала легкий шок, все же это сообщение обрушилось на нее как снег на голову, но радость ее была искренней.

— О! Уоррен, какая приятная новость! Я так рада за вас.

Теперь ей, по крайней мере, стало понятно, почему Диана, столь щепетильная в вопросах этикета, не встретила ее в аэропорту вместо занятого Уоррена. За два года Клер и Ди виделись всего лишь один раз, когда молодожены посетили Нью-Йорк с недельным визитом. Теплых отношений между Клер и Дианой так и не возникло, слишком мало для этого было отпущено времени. Она только отметила про себя, что молодая графиня — миниатюрная ухоженная брюнетка с фарфоровой кожей, свойственной всем англичанкам, — выглядела замечательно и вела себя безупречно, как и подобает супруге пэра Англии.

— Когда ждете первенца? — поинтересовалась Клер.

— Ко Дню благодарения. Уверен, что будет мальчик, — сказал Уоррен как о чем-то само собой разумеющемся. Как будто у лорда Макгрифи не могла родиться девочка.

Клер улыбнулась.

— А как Ди себя чувствует?

— Держится молодцом, хотя по утрам ее мучает токсикоз. Да, Клер, чуть не забыл. Я заказал для тебя билеты на завтрашний вечер в оперу, — сменил тему Уоррен, видимо посчитав, что прежняя исчерпала себя. — Их должны были доставить вместе с утренней почтой.

Клер прошла ногами в чулках по мягкому ворсистому ковру в прихожую и увидела конверт. У брата был годовой абонемент в Ковент-гарден и конечно же арендуемая ложа.

— Нашла, очень мило с твоей стороны. — Клер придержала трубку ухом, возвращая билеты на место.

«Мадам Баттерфляй». Мечта!

— Не стоит благодарности. Ты ведь прилетела с Дэвидом Гордоном?

— Да. Мы прилетели вместе.

— Это серьезно?

— Трудно сказать, — туманно отозвалась Клер.

— Газетная молва утверждает иное, — намекнул брат.

— В отличие от их уверений мы никуда не спешим, — настояла на своем Клер, не собираясь посвящать Уоррена в нюансы их отношений. — Кстати, Дэвид хочет побывать в Шотландии. Надеюсь, ты не против?

Уоррен был не против. «Это ведь и твой дом, Клер», — любезно сказал он, после чего распрощался, сославшись на деловую встречу.

Клер почти достигла ванной, когда вновь раздался звонок. На этот раз ее мобильника.

— Клер, золотко, это я, — напористо, в своей манере прощебетала Мадлен. — Ты сейчас где?

— Я в Лондоне, как и обещала, а вот где ты, моя дорогая? Вчера перед вылетом я не смогла тебе дозвониться.

— О! Я улетаю в Нассау вместе с Джимми!

У Клер подкосились ноги. Добро пожаловать в Британию! Один сюрприз приятнее другого, а ведь она здесь еще и трех часов не провела!

— Дорогая, мне ужасно жаль, что мы не сможем встретиться в ближайшее время, — продолжала тараторить Мадлен, захлебываясь от восторга. — Но ты же понимаешь, я не могла отказаться. Это же Джимми Уайтни! Мы проведем целый месяц на его яхте!

— Ты возвращаешься к нему?

Джимми и Мадлен встречались три года — и все это время то сходились, то расходились. В данную минуту, похоже, на их улице горел зеленый свет.

— Ну… — протянула графиня Глочестер. — Он позвонил и спросил, не хотела бы я попытаться восстановить наш союз. Мы решили провести несколько недель наедине, чтобы нам никто не мешал. Джимми арендовал небольшой остров на Мальдивах. Ты не сердишься? Я тебя не подвела?

— Что за глупости. Я надеюсь, что вы проведете замечательный медовый месяц.

— Это будет третий по счету, — безоблачно констатировала Мад.

— Пусть это вас не смущает, — от души посоветовала Клер. — Передай Джимми привет.

— Непременно. А ты своему Дэвиду. Он прелесть. Если у меня ничего не получится с Джимми, я прилечу в Нью-Йорк и отобью его у тебя.

И эта туда же! Клер рассмеялась.

— Холостой выстрел, подруга!

Мадлен восприняла ее смех и слова за уверенность в чувствах партнера.

— Кстати, раз уж я вспомнила о Нью-Йорке. Как отнеслась тетушка Нэнси к этой поездке?

— Я пообещала ей вернуться раньше, чем она успеет соскучиться, — сказала Клер.

Они еще пару минут поболтали, а затем распрощались, пожелав друг другу удачи.

«Ну надо же, снова Джимми Уайтни!» — усмехнулась Клер.

И снова Мадлен влюблена и очарована. И снова будет предаваться любви на песчаном берегу под знойным солнцем. Впрочем, оно и к лучшему. Подруга практически потеряна для плодотворного общения, ведь Мадлен, когда влюблена, слышит только себя. А значит, от нее будет мало толку. Тут уж ничего не поделаешь. Любовь для Мадлен всегда была игрой, в которой она весьма преуспевала. Все эти годы она благополучно лавировала в море многочисленных романов, как коротких, так и достаточно продолжительных, но неизменно мало что значащих для нее. У Клер все сложилось иначе.

Ей потребовалось время и мужество, чтобы снова собрать себя по частям. Сначала, сбежав в Нью-Йорк от позора, она еще на что-то надеялась, потом поняла: прощения не будет. Раз уж Шон разорвал отношения, это навсегда. И если бы не тетушка Нэнси, кто знает, как бы сложилась жизнь Клер. Скорее всего, она бы стала одной из тех праздных женщин, самими важными вопросами для которых были: что надеть, куда пойти и с кем провести вечер.

Собственно, если уж быть совсем точной, миссис Нэнси Роуэн нельзя было назвать тетушкой в прямом смысле этого слова, однако Клер воспринимала свою американскую крестную мать и близкую подругу мамы именно в таком качестве еще с раннего детства. Именно Нэнси вмешалась в ее будущее, заявив с американской прямотой: «Детка, мужчины для того и созданы, чтобы разбивать наши сердца. Хватит жевать сопли. Пора становиться на крыло!» И в Клер вдруг открылись такие внутренние силы, о которых она раньше не подозревала. Она поступила Гарвардскую школу бизнеса, вернулась к занятиям спортом. Какой только экстрим она не попробовала — дайвинг, прыжки с парашютом, гонки на катамаранах. Горные лыжи, верховая езда — это само собой! И ни разу, нигде судьба не свела ее с Шоном Ричмондом, словно Америка накинула на нее невидимый защитный плащ от всех неприятностей.

Клер исполнилось двадцать один, когда она позволила еще одному мужчине интимно прикоснуться к себе. Им стал Майкл Беннет. Они познакомились на вечеринке студенческого братства. Он был хорош собой и ухожен, словом, настоящий американец, надежный, как послевоенный доллар. Ей нравились его ласки, но, когда он попытался овладеть ею, Клер превратилась в ледышку. Он был терпелив, однако всякий раз, когда его рука оказывалась под юбкой Клер, на нее накатывали воспоминания о той ночи. Она твердила как заклинание — это Майкл, Майкл, хороший, добрый парень, — но ничего с собой поделать не могла. Он был слишком джентльмен, чтобы настаивать на своем, и очень скоро исчез из ее жизни. Клер приняла этот факт как данность, но в прошлом году (упорства ей было не занимать!) предприняла еще одну попытку стать полноценной женщиной.