— Молодой человек, но вы же терапевт.

— Ну тогда хирургом…

Неожиданно из глубины зала вылезла какая-то тетка из курортного управления:

— Он мне подходит, мне такие люди нужны.

И парень, закончив институт терапевтом, отправляется в интернатуру по гинекологии. А после интернатуры едет работать в город Порхов. Не знаю, наверное там есть какой-то санаторий, где в штате числится акушер-гинеколог. В итоге через две недели врачебной практики местные ребята навешивают ему жесточайших звездюлей и, по слухам, разносят всю его комнату в общежитии, расхерачив окна и двери. И наш парубок, в чем был, едва ли не в одних домашних тапочках, оставив там даже документы, бежит в Питер. На этом его врачебная деятельность заканчивается, как всем нам тогда казалось — навсегда. Какое-то время он попадался на глаза, в основном в центре города. Выглядел как типичный БОМЖ, ходил зимой в сандалиях без носков и в солдатской шинели, по слухам, чем-то торговывал на рынке. Где жил, на что, было не известно. В контакт с ним я старался не вступать, заметив, чаще всего в районе Апрашки, обходил стороной. Жив он или сгинул где-то в питерских подвалах, никто из однокурсников не знал.

Но вспомнив, просто так, ради смеха, решил набрать его фамилию в «Яндексе». И результат: во всех социальных сетях — он, сомнений нет. «ВКонтакте» онлайн с утра до вечера. Видео на «Ютубе», фотографии. Изображен в приличном костюме, имеет галстук. Рекламирует свою фирму, в которой он якобы гендиректор. Сфера деятельности фирмы поражает: от медицины до торговли и грузоперевозок. Торгует всем, кроме автомобилей. Стоит задуматься. Если человек с тяжелой дебильностью вполне адаптировался, какие горизонты открываются для людей с дебильностью легкой! Каких успехов они могут достичь! И ведь достигают, примеров тому тьма.

В свое время мечтал о поступлении в ВМА, Военно-медицинскую академию. Когда развалился Советский Союз, когда разогнали армию и сотни офицеров, в том числе и врачей, оказались не у дел, даже радовался, вспоминая, что не смог поступить, прошел медкомиссию. Это сейчас стало в армии совсем не так, как в прошлые времена. Каждый день проезжаю мимо военного городка, смотрю на новые дома с квартирами для офицеров. Вечером во дворы не заехать, а если заедешь — не припаркуешься. Все со службы возвращаются на своих автомобилях, из которых редко встретишь продукт российского автопрома. Теперь приходится служить не только за царя и отечество, но и за приличную зарплату. Наверное, тяжело замполитам, или как их там сейчас называют. Легко промывать мозг голодным солдатам и бездомным офицерам, сытый тяжело воспринимает идеологическую накачку, у сытого другие стимулы в жизни. Вот в Красной армии… Хотя нет, вспомним только одну историю.

Еще в институтские годы занесло меня в одно офицерское общежитие, школьный приятель приехал учиться в артиллерийскую академию, пригласил в гости. Зашел. Находилось оно в интересном районе Питера, практически в центре города. Все горожане могут представить участок, ограниченный Загородным проспектом, Гороховой улицей, набережной Фонтанки и Бородинской. Но квартал внутри, даже не квартал, а целый район, уверен, практически никто, кроме его обитателей, не посещал. Нет, зайти туда днем было не страшно, но без нужды ни у кого желания не возникало. А внутри был какой-то полузаброшенный город, свалки, заросший стадион, двух-трехэтажные дома барачного типа. В одном из них и было общежитие.

Общага она и есть общага, пусть там живут люди с семьями, пусть живут годами. Никто основательно обустраиваться не желал. Сколько длилось обучение, года два-три? Все это время так и жили, не распаковывая чемоданы. Кому придет в голову приобретать обстановку, когда в любой день могут отослать к чертям, на самый край отчизны, а то и подальше, за ее край. Иные, способные, закончив академию, оставались в ней преподавать, но так и продолжали жить в общежитии, но уже не годы, а десятилетия, питая надежду получить жилье. Соответственно, в качестве мебели использовались подручные средства. А что у артиллериста всегда под рукой и в избытке? Правильно, ящики от снарядов. И со стрельб все тащили к себе освободившуюся тару. Квадратные ящички, не знаю от чего, вероятно от противотанковых мин, сложенные стопочкой, становились стульями. Плоские ящики от патронов, побольше, служили столешницами. Особенно были ценны ящики от реактивных снарядов, длинные, глубокие. Поставленные вертикально превращались в гардероб, вместо дверцы — занавесочка. (Дизайнеры ИКЕА наверняка впоследствии украли эту идею — шкафы без дверец.) Положенный набок, он становился сервантом или секретером, положенный на пол мог одновременно быть кроватью и комодом. Из отдельных досок строились стеллажи, книжные полки. А надо сказать, лучшие доски Советского Союза шли на изготовление ящиков для снарядов. Сухие, крепкие, гладко обструганные, могли служить годами. Мечта советского садовода. Полупустыми ящиками был заставлен весь коридор. В них складывались какие-то тазы, автомобильные колеса, запчасти, детский спортивный инвентарь, санки, лыжи. Первое впечатление — ты попал на какой-то полуразграбленный склад, в котором злодеи вскрыли все ящики, но не нашли ничего ценного.

Стоим с приятелем в конце коридора, курим.

— Долго тебе еще здесь?

— Почти год, потом обещали домой.

Домой — это не совсем домой, а к постоянному месту службы, где, впрочем, своего жилья тоже не было.

По коридору на трехколесном велосипеде катит девочка лет пяти. Подъезжает:

— Здластвуйте!

— Ну, здравствуй! Ты кто?

— Я Лена-ящик!

Ну, думаю, все, это конец, ребенок на вид нормальный, а крыша потекла. Ящиком себя представляет. Жаль. Да посмотришь по сторонам, не удивишься.

— А кто же тебе такое прозвище дал?

— Мама с папой. У меня мама-ящик и папа-ящик.

Друг, зная мою склонность к аффектам, начинает успокаивать:

— Да не волнуйся ты так, это их фамилия. Ребята тоже с Украины, пятый год тут живут. Подходящая фамилия, да?

— Да уж, куда как подходящая. Правду говорят: нет слова, которое не может стать украинской фамилией.

— Ладно, пойдем, мне с дома самогоночки прислали, когда еще встретимся?

У нас в приемном отделении евроремонт. Красиво, но тесно. Ночью приходится переступать через людей, спящих на полу в коридоре. Хорошо, что горит яркий свет, не споткнешься. Иду и почему-то вспоминаю одного своего однокурсничка. Помнится, на пятом курсе шел цикл по травматологии. И писали мы там какие-то истории болезни. Преподаватель, тетка в годах, очень просила: «Не надо, не надо сверкать своей эрудицией, пожалуйста, не вставляйте никаких латинских терминов. Проще пишите, проще». — «Интересно, а почему?» — «Ну не надо, прошу вас». — «А почему не надо?» — «Ну, как-то один из ваших вместо exitus letalis написал coitus letalis… Я не заметила, потом на разборе кто-то обратил внимание, было неудобно». Как тогда писали в материалах съездов партии: «Смех в зале». Тут откуда-то сзади просовывается безумная голова нашего друга и спрашивает: «А что такое коитус?» Смех прекращается. Понятно, пятый курс, пора знать.