– Иду, – бросил он и, не глядя на меня, шагнул мимо.

Я осталась стоять на ступеньке, оглушенная и потерянная.

– Идем, – дернула за рукав Ленка, и я на автомате пошла за ней.

Она молчала, и я заговорила первой:

– Видала, как он со мной?

– А чего ты ждала? – раздраженно отозвалась она. – Он должен был встать на одно колено и поклясться тебе в вечной любви?

– Поздороваться хотя бы можно? – обиженно протянула я.

– А ты вчера с ним попрощалась? – напомнила она. – Или гордо встала и ушла?

– Так то я, – возразила я. – Девушке простительно. А парень должен быть великодушным и не злопамятным.

– Должен! – передразнила Ленка. – Ты в каких сказках этого набралась?

– Я не выдержу, – всхлипнула я. – Если мы каждый день будем в школе встречаться и он станет делать вид, что знать меня не знает, я…

– Выдержишь, – хладнокровно заметила она. – Не такая уж ты неженка! Надо не ныть, а действовать!

Но как раз действовать я не чувствовала в себе ни сил, ни желания.

После четвертого урока мы побежали по домам за лыжами – пятым и шестым уроком у нас значилась физкультура, и нам объявили, что сегодня достаточно тепло для занятий на улице.

– С утра двадцать градусов было! – возмутился Ерохин, нимало не смущенный происшествием на английском.

Он, наоборот, чувствовал себя героем дня – как же, его обидела учительница! Самое интересное, что никому и в голову не приходило прикалываться на тему его лишнего веса. Такой уж человек – все с него, как с гуся вода.

– А сейчас всего пятнадцать, – невозмутимо парировала грозная физкультурница Ксения Владимировна, которую справедливо боялись не только девчонки, но и парни. – У меня даже пятиклашки сегодня катались, а вы чем хуже?

И правда: в средних классах мы катались на лыжах, если температура не опускалась ниже минус пятнадцати, а в старших – минус восемнадцати. Формально ничего не препятствовало нашим веселым стартам на свежем воздухе – кто же знал, что днем так коварно потеплеет.

Мы с Ленкой бодро шагали по дороге, не тратя сил на разговоры – обычно большой перемены нам хватало, чтобы добежать до дома, переодеться и, схватив заранее приготовленные лыжи, отправиться в очень удачно расположенный за школой парк. Зимой по нему прокладывали пересекающиеся дорожки лыжни, где мы и упражнялись в катании по мере сил и возможностей.

– Только не копайся! – предупредила Ленка. – А то вечно последними приходим.

– Я копаюсь? – возмутилась я. – Да я, наоборот, всегда первая выхожу и тебя жду!

– Посмотрим!

– Вот и посмотрим!

Влетев домой, я с порога закричала:

– Где мой лыжный костюм?

– Разве у тебя сегодня лыжи? – удивилась бабушка. – Ты утром ничего не говорила.

– Я тогда не знала.

– Так холодно же!

– Наша Ксения считает, что в самый раз.

– Одевайся теплее, – повторила она вчерашние мамины слова.

– Да оденусь я, оденусь! – нетерпеливо отозвалась я. – Где костюм?

Вдвоем мы нашли костюм, как ни странно, на своем месте в шкафу, и я оперативно в него облачилась.

– Может, пообедаешь? – предложила она, но я только укоризненно протянула:

– Бабушка…

– Ладно-ладно, – она подала мне толстые шерстяные носки собственной вязки.

Я натянула куртку, шапку, ботинки, сунулась в угол, где обычно стояли лыжи, и… ничего там не обнаружила.

– Бабушка, а лыжи где? – возмущенно завопила я.

– За дверью стоят, тебе их дедушка уже приготовил, – успокоила она.

– Спасибо! – крикнула я, выбегая из квартиры.

За дверью действительно стояли заботливо приготовленные лыжи, и я ощутила прилив благодарности к дедушке – он каждый раз прочно связывал их, надежно приматывал палки и даже по всем правилам безопасности надевал на острые концы мешочек. Нести такие лыжи было одно удовольствие, и я, весьма довольная, выкатилась во двор.

Там мое настроение только улучшилось – Ленки еще не наблюдалось! Я остановилась перевести дух после сумасшедших сборов, огляделась по сторонам и против воли залюбовалась. Прекрасное зимнее утро – прямо по Пушкину! – превратилось в не менее прекрасный зимний день. Солнце ярко светило на прозрачно-голубом небе без единого облачка, и казалось, что оно, вопреки расхожему выражению, все же немного греет – было совершенно не холодно, несмотря на минус пятнадцать. На кустах и ветках деревьев сверкал иней, повсюду лежал ослепительно белый снег, не испорченный никакими добавками в виде соли или гранитной крошки, а на ближайшей рябине я заметила красногрудого снегиря.

От избытка чувств я обернулась, ища, с кем поделиться охватившей меня без всякого повода радостью, и увидела спешащую ко мне Ленку.

– Ладно, беру свои слова обратно, – пропыхтела она, но я великодушно не стала наслаждаться триумфом:

– Смотри, снегирь!

Ленка взглянула без особого интереса и поторопила:

– Пошли, а то опоздаем!

Мы направились в сторону парка. По дороге я продолжала восхищаться:

– Надо же, лет сто снегиря не видела! Нет, правда, даже не помню когда. Последний раз в младших классах, наверное. Это добрый знак! – вдруг осенило меня.

– Что-то тебя сегодня колбасит, – с подозрением покосилась подруга. – С утра полное уныние, в обед – радости полные штаны. Не заболела?

– Да нет, все нормально, – слегка поостыла я.

Ее слова заставили меня мысленно вернуться на несколько часов назад, я прислушалась к себе и с удивлением осознала – тоска и сожаление отступили. Я не могла понять, чем объясняется неожиданное просветление, но была чрезвычайно довольна этим несвойственным мне состоянием.

Правда, радость померкла, едва мы прибыли к месту назначения – воротам у входа в парк, где нас поджидала монументальная Ксения.

– Сделайте кружок для разминочки, – объявила она, когда класс собрался в полном составе. – А потом бежим кросс на время – девочки три километра, мальчики пять.

– Зачем еще разминка? – недовольно зашумели все. – Давайте сразу кросс!

– Сразу нельзя, – авторитетно заявила физкультурница. – Сначала надо размяться. Иначе как кросс побежите?

Ответ лежал на поверхности – точно так же, разумеется! – но объяснять Ксении очевидное бессмысленно, со своей колокольни ей, безусловно, виднее. И мы, возмущенно ворча, побежали кружок для разминочки, глупо тратя драгоценные силы впустую.

Впрочем, злилась я недолго – как ни хорошо было у нас во дворе, в парке оказалось еще лучше: деревья красивее, снег белее, сугробы выше. Притом к катанию на лыжах – в отличие от остальных физкультурных жанров – я никакого отвращения не испытывала, этот процесс мне даже нравился. Стояла я на них – не в пример конькам – вполне сносно, да и особых умений тут не требовалось: знай себе передвигай по очереди лыжи да палки, не заморачиваясь сохранением равновесия.