не в первый раз, – с сожалением смотрю на девушку, потому что понимаю, что нам придётся с ней прощаться. – Что они сделали? – спрашиваю о проступке.

– Они… Они… – начинает она, но двойняшки, как всегда, ей и слова сказать не дают.

– Мама, не лугайся, я сказала! – одёргивает меня за штанину Алина.

Именно она всегда является зачинщиком всех происшествий. Инна лишь повторяет за сестрой и, так сказать, поддерживает её во всём.

– Выкладывайте, – поворачиваюсь к девочкам, которые вроде бы такие маленькие, но уже такие взрослые.

– Мы всего лишь лешили полисовать, – подхватывает вторая бунтарка. – А дяде это не понлавилось, и он начал лугать Лесю. А мы всего лишь иглали.

– Где они рисовали, Леся? Я не вижу на асфальте ни единого рисунка, – нервно задаю вопрос, потому что уже предполагаю, что могли натворить эти две букашки.

У девчонок есть ужасная привычка рисовать на всём движущимся и не движущемся, но только не там, где положено.

– Да мы даже не лисовали, – оправдывается одна из моих дочек. – Мы всего лишь напечатали класивые печатки на машине, – открывает свою крохотную ладонь и показывает мне те самые злосчастные печатки. – Совсем чуть-чуть. Класиво получилось!

– Отдайте мне их. Больше вы их не увидите, – произношу сквозь зубы, чтоб только не наорать на своих малышек. Быстро прячу маркер с печаткой в свою сумку, доказывая серьёзность наказания.

Непонятная у них тяга к рисованию! Совсем непонятная! Подрастут, отдам их в художку, а пока нужно просто терпеть и объяснять им, что можно, а что нельзя. И если бы они ещё слушали…

– Они на машине печатки оставили, – сдаёт букашек няня, получив от двойняшек недружелюбные взгляды.

– О боже! – восклицаю. – Что за машина? Где она? Чью машину они испортили? – держась за голову обеими руками, спрашиваю уже у бывшей няни моих дочерей.

Какой стыд!

Уже сейчас, в таком раннем возрасте, я пытаюсь воспитать из девочек хороших людей. Но как я могу это сделать, если человек, который должен ими заниматься, пока я занята, не может объяснить им, что хорошо, а что плохо? Тем более, когда у них период кризиса трёх лет. Им сейчас особенно нужно уделять внимание!

– Виктория, не волнуйся, я её протёрла салфетками, – успокаивает меня она, но от этого спокойнее не становится. Стыдно ведь перед человеком. – Да, собственник автомобиля немного возмущался, но он быстро успокоился и уехал.

– Мама, – перебивает Лесю Инна. – Он даже нас сфотоглафиловал на свой телефон. Теперь мы в его телефоне, – радостно заявляет моя младшая дочь, которая родилась на минуту позже Алины.

– Что?! – впадаю в ещё сильнейший шок. – Леся?! – вновь обращаюсь к виновнице происходящего.

– Девочки настояли, – наигранно улыбается.

А няня с ними зачем, если уследить за этим не может? Тем более она знает мои правила.

– Ты же знаешь, что я против публичности своих детей, – ругаю её. – Не выставляю их фото нигде. Не разрешаю никому их фотографировать. Что значит, их сфотографировал посторонний человек? Кто он? На какой машине был? – закидываю вопросами и от злости готова задушить девушку голыми руками.

– Белый кабриолет, – напугано отвечает.

Может, я, конечно, немного и переборщила с претензиями. Но всё, что касается моих принцесс, по-другому я воспринимать не могу и не буду.

– Где он был припаркован? – немного успокоившись, расспрашиваю для того, что понять, чей был автомобиль. Нужно будет извиниться.

– На стоянке у выезда, – выдаёт ответ, который я боялась услышать больше всего.

– О чёрт! Там обычно паркуется преподавательский состав, – скулю от произошедшего, как щенок. – Надеюсь, он не расспрашивал тебя, кто вы и кого ждёте?

– Нет, он спешил, – выдаёт, но я уже не обращаю на Лесю внимания.

Сегодняшняя ситуация была моей последней каплей. Она больше у меня не работает! Пару дней с ними посидит мама, а я пока найду новую няню. И, надеюсь, в этот раз не ошибусь с выбором.

Поворачиваюсь к девочкам и, сменив гнев на милость, пытаюсь уже, наверное, в сотый раз объяснить, что то, как они себя ведут – это неправильно и некрасиво.

Но всё, что я слышу в ответ, это:

– Я динозавл.

– И я.

Когда закончится это кризис?! Я либо поседею, либо сойду с ума.

Владислав

Сегодняшний день с самого утра обещал быть семейным. Из больницы, наконец, выписывают нашего младшенького Громова. В честь такого дела родители закатывают праздничный ужин. Для матери это вечер с сыновьями, а для отца это больше бизнес-встреча.

Ну и ладно, хоть вкусно поем.

Паркую машину на заднем дворике, чтоб никто не увидел мою малышку, измазанную в какой-то детской хрени. Далее пешком, на своих двоих, возвращаюсь к главному входу, обходя весь особняк.

Откуда взялись эти две малявки? И почему именно мой автомобиль попал под раздачу?

Дурень, ещё и крышу не закрыл.

В следующий раз я в обиду своего коня не дам.

– Брат, – останавливает меня голос Егора.

Он увидел меня и мою тачку?

Ну нет, я же машину за домом оставил. Тем более уже темнеет, а у нас всё семейство страдает плохим зрением.

– А кто это у нас? Наш инвалид? – поворачиваюсь и направляюсь к беседке, которая расположена у фонтана.

Любимое место Егора. Он там всё детство провёл. Если этот бабник когда-нибудь женится, то он либо жену свою в родительский особняк приведёт жить, либо построит в своём будущем доме точно такую же. Или вообще беседку эту у родителей сопрёт. Но со своей страстью не расстанется никогда. Это факт!

– Проезжаешь. Других не замечаешь. Не здороваешься, – кидает с ухмылкой, когда захожу в место, напрочь пропитанное духами Егора. Они у него неизменные на протяжении всей жизни.

– Фу-у! – демонстративно зажимаю нос пальцами. – Ты что, весь флакон на себя вылил? – усаживаюсь напротив него, переступив ногу брата, которая сейчас в гипсе после столкновения с двумя девушками. Те его по башке треснули, ногу сломали и смылись. Вадим всё психует, что виновные не наказаны, а младший не сдаёт своих обидчиков.

– Что за кипишь? – присоединяется к нам мой соратник и по совместительству мой второй братец.

Мы с Вадимом всегда играем против Егора, потому что наш младший брат наглый до чёртиков, плюс ко всему всегда под родительской защитой.

– Да вот, решил поинтересоваться у брата, что за новая машина у него, – взглядом даёт понять, что мне не спастись от его шуточек.

– У тебя что, новая машина? – обращается ко мне Вадим, слегка спустив свои солнцезащитные очки на переносицу.

– Если бы, – вздыхаю.

– Ужас подкрался незаметно? – резко поправляет очки.

– Два ужаса, – поправляю своего близнеца. – Выхожу из академии злой до невозможности. Направляюсь