весь дом в январский мороз. И Андрей затопил печь, что подтвердили его коллеги, которым он звонил в тот день. О брошенных в момент приезда петардах он напрочь позабыл и лёг спать. Уснул он крепко, так как был сильно пьян. И когда дрова в печи прогорели, разогрев её стены, это спровоцировало взрыв петард. И начался очень сильный пожар, так как дом был деревянным. Андрей же, будучи пьяным в стельку, возможно, даже и не понял, что произошло, задохнувшись угарным газом и не пытаясь выбраться из дома.

Подобные выводы подтверждаются показаниями очевидцев пожара, которые утверждают, что дом резко вспыхнул и начал гореть подозрительно быстро и это притом, что за время отсутствия в нём в течение нескольких месяцев людей он должен был отсыреть. Но поскольку никакого криминала в произошедшем несчастье не было, никто не стал докапываться до истины. Но я уверена, что всё было именно так, как я только что изложила.

Что ж, этот человек сам выбрал свою судьбу, и печальный конец его жизни являлся исключительно следствием его собственных действий, а не трагической случайностью, как все думали. Для меня же картина происшествия была очевидна. Но разве кого-то интересовало моё мнение? Все горевали о потере своего товарища, а я продолжала мучиться в эмоциональном вакууме и терпеть издевательства старухи-свекрови, у которой в жизни больше не осталось никаких других развлечений, как ежедневно пить мою кровь.

И вот однажды, собравшись с духом, я приняла важное решение: уйти от свекрови на съёмную квартиру. Казалось бы, что здесь особенного? Многие семьи вместо того чтобы продолжать ютиться на тесной жилплощади, предпочитают снимать жильё и жить отдельно от своих родственников. Но только вряд ли в их числе полно матерей-одиночек с двумя детьми, которые добровольно отказались от московской квартиры и от половины заработка, чтобы отдавать его своим наймодателям.

И хотя я и без того во многом себе отказывала, стало очевидно, что подобный шаг необходим, потому что, оставаясь жить вместе со свекровью, я могла потерять гораздо больше, чем деньги. А именно, свой рассудок, а также психическое здоровье своих детей, поведение которых после смерти их отца стало заметно хуже. Воспитатели в детском саду стали жаловаться на поведение Артёма, а классный руководитель Алёны – на её успеваемость и отношения с одноклассниками. Мне советовали отвести детей к психологу, что я и сделала, но абсолютно безрезультатно, потому что совет о том, что нужно наладить отношения в семье, были пустым звуком. Как я могла договориться со свекровью, которая и слушать меня не хотела? В ответ на любые мои слова она сразу же переходила на крик, подтверждая мою давнюю теорию о том, что у неё проблемы с психикой.

В своё время я даже пыталась отправить её на лечение. Но врачи мне популярно объяснили, что принудительная госпитализация пациента возможна лишь в трёх случаях. Первое. Зафиксированная официальными властями попытка суицида. Но рассчитывать на это было бессмысленно, потому что человека, любящего себя сильнее, чем моя свекровь, во всём мире не сыскать.

Второе. Нападение на другого человека с целью причинения ему тяжких телесных повреждений, опасных для жизни, совершённое при двух совершеннолетних свидетелях. Но свекровь вредила мне исключительно наедине. При посторонних людях она тут же превращалась в безобидную старушку. Так что этот вариант тоже отпадал.

И третье. Добровольное обращение человека в лечебное учреждение с целью госпитализации. Но об этом и речи быть не могло, потому что свекровь никогда и ни за что в жизни не сделала бы ничего хорошего ни для меня, ни для своих внуков. Например, сжить нас со свету, чтобы остаться единоличной хозяйкой квартиры и всех наших доходов, это она может. А сделать доброе дело от чистого сердца – это, извините, увольте.

Поэтому не добившись положительного результата в этом направлении, я решила обратиться к участковому за помощью. Но и здесь меня постигла неудача, потому что когда я заявилась к нашему участковому уполномоченному полиции с официальным заявлением, то услышала вежливый ответ, содержание которого сводилось к следующему: «Идите, гражданочка, лесом».

Выслушав все обстоятельства дела, участковый, в свою очередь, начал рассказывать мне о том, какое сейчас сложное время для работников полиции в связи с масштабным сокращением штатов в органах внутренних дел. Затем он поведал мне о том, что он вместе с женой и малолетними детьми живёт в служебной квартире, и его жилищные условия гораздо хуже моих. И в завершении разговора он доверительно сообщил мне, что если он придёт к моей свекрови для беседы, то она, будучи, как он понял, женщиной скандальной и невоздержанной на словах, может на следующий день заявиться к его начальству и пожаловаться на то, что он, бедный участковый, якобы, пытался её изнасиловать. И хотя, конечно, до суда дело не дойдёт, но эта некрасивая история может доставить ему и его семье много неприятностей, потому что он может лишиться не только работы, но и квартиры. И вместе со своими малолетними детьми ему придётся жить на улице. Именно поэтому я, как здравомыслящая женщина, должна войти в его положение и сама урегулировать свои семейные дела.

Свекровь же, чувствуя безнаказанность, с каждым днём вела себя ещё хуже. И теперь к основным обвинениям в мой адрес добавилось ещё и требование о том, чтобы мы с детьми отказались в её пользу от своей части наследства Андрея.

Признаться, наследства как такового не было. В собственности моего мужа была лишь злосчастная дача в Калужской области, которую он купил на свои собственные деньги ещё до нашей свадьбы. И поскольку дача сгорела, то в собственности остался лишь земельный участок, на который претендовала свекровь. Да ещё и 88 тысяч рублей страховки за сгоревший дом.

Никакого завещания Андрей, естественно, не составлял, так что теперь мы все имели право на это добро. Но свекровь не хотела ограничиваться своей частью. Она хотела получить всё. Причём она так меня достала, что я готова была согласиться на любые её требования, лишь бы эта женщина угомонилась. Да только от меня это не зависело.

По законодательству отказ от наследства, причитающегося несовершеннолетним детям, возможен лишь с согласия органов опеки и попечительства. И я обратилась в эту организацию, чтобы они дали это самое согласие, объяснив свою просьбу тем, что из-за проклятого наследства у нас в семье сложилась абсолютно нездоровая обстановка. И это притом, что и делить-то особо нечего. Но и здесь меня ждало разочарование. Оказалось, что органы опеки и попечительства действуют исключительно в интересах