Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Краем глаза он заметил, как переодетый мент сунул изъятый бумажник к себе в карман. И тут же забыл о нем. Все его внимание поглощено было арестованным. Его еще нужно было вывести из трамвая и доставить в отделение.
Шутить с судьбой всегда опасно. Но Женя рискнул. Он прошел мимо мента и быстро запустил в широкий его карман свои пальцы. Бумажник сам прилип к ним и затем скрылся под полой его пиджака. Мент ничего не заметил…
С дважды украденным бумажником Женя спокойно вышел на остановку. Вслед за ним стали выводить гражданина Оверцева. Прилично одетый мужчина лет сорока приятной наружности, он держался с достоинством королевского льва. В его взгляде чувствовалась могучая внутренняя сила. Таких, как он, не сломишь ничем.
На какое-то мгновение они встретились взглядами. Женя не удержался и подмигнул ему.
* * *
Выпускной бал закончился традиционной встречей рассвета. Женя стойко выдержал эту прощальную церемонию до конца. В этом ему помогли двести граммов водки. Колода прихватил с собой два бутыля. В компании Никиты их и раздавили.
— Как дальше устраиваться думаешь? — спросил Женю Колода.
— В институт пойду…
— У тебя голова светлая, тебе можно…
— А тебе что мешает? — усмехнулся Никита.
— Не потяну я институт. А вот в «технарь» всегда пожалуйста. Меня матушка в советскую торговлю втянуть хочет. А я и не сопротивляюсь…
— И не сопротивляйся… Только если вдруг надумаешь добро государственное приворовывать, обо мне вспомни…
— Это еще почему?
— А потому что я на страже социалистической собственности стоять буду…
Никита говорил об этом предельно серьезно. У него что, температура поднялась?
— С тобой что-то не то…
Примерно такой же диагноз пришел на ум и Колоде.
— Со мной все то. В Высшую школу милиции после армии поступать я буду… Никита нисколько не шутил.
— Молодец, сознательное решение, — выдавил из себя Женя.
И с этой поры не произнес больше ни слова. Вот так-так, лучший, можно сказать, друг в менты подался. Никита — мент. Даже смешно как-то. Отпетый двоечник и хулиган с уголовниками воевать вдруг надумал.
«Блатные, блатные… Срать я на них хотел!» — невольно пришла на ум фраза, которую выдал Никита почти год тому назад.
Блатные и менты — извечные враги, два противоположных полюса… В один момент Никита стал его врагом. А ведь к «черной масти» Женя не принадлежал. Пока не принадлежал…
Из лесу, где встречали рассвет, возвращались пешком. Рядом с Женей шла под руку Валя. Она влюбленно смотрела на него. И ему не было это неприятно. Некрасивая она, это верно. Но есть в ней что-то. Он ее не хотел как женщину. Но с ней было легко. Как будто душу она ему отогревала.
Они вышли на шоссе, когда к толпе однокашников подрулил на отцовской «Волге» Пашка Великанов. Порисоваться захотел. Остановился он перед Женей.
— Ну чего пешком-то топать? Садись, подвезу…
В машине рядом с ним сидела какая-то девушка. На заднем сиденье темнела еще чья-то фигура. Но два места оставались свободными.
Когда-то они враждовали. Но время сгладило конфликт. Теперь они были если не друзьями, то приятелями, это уж точно. По крайней мере, подвоха Женя не опасался.
Рядом с ним шли Никита и Колода. Но они ему уже были неинтересны. Первый одной ногой, как казалось ему, ступил во вражеский стан. Второй сам по себе никогда особо ему не нравился. Он легко расставался с ними обоими. А ведь он еще сегодня всерьез считал Никиту своим другом…
— Поехали, — соглашаясь, кивнул Пашке Женя и открыл заднюю дверцу.
Но с Валей расставаться не хотелось. Он взял ее с собой.
— Пахан дачу на эту ночь мне оставил. Что хочу, то и творю! Рванули? — Гусарская бравада из Пашки так и перла.
— Поехали? — спросил Женя у Вали.
— Да, — стесняясь, кивнула она.
— Рванули!
Дачу себе Великанов-старший отгрохал на зависть всем. Поистине великанскую. Два этажа, терраса, балкон. И внутри чувствовался размах. Мебель далеко не завалящая, ковры, хрустальные люстры. И камин. Сейчас его развести было в самую пору. Прохлада раннего утра покрывала кожу мурашками.
Стол был заставлен полупустыми бутылками, блюдами с тронутой уже закуской. Видно, сегодня здесь уже веселились. Об этом свидетельствовал не очень трезвый вид спутницы Пашки. И сам он был навеселе.
— Великан, врубай музыку! — капризно потребовала девица.
Он послушался, и колонки, замкнутые на бобинный магнитофон, извергли из себя лихую мелодию американской группы «Бонн М».
Великан хотел «толкнуть» тост, но его голос потонул в грохоте музыки. А сбавить громкость он не догадался. А потому опрокинул в себя рюмку водки без всяких предисловий. Женя был этому только рад. Не хотелось слушать пустую болтовню на школьную тему и о перспективах на будущее. А вот музыка его устраивала.
Он также выпил. И Валя не отказалась. Скоро она окосела. Ей было хорошо, весело. И Женю она так сильно любила…
Она не сопротивлялась, когда он повел ее на второй этаж, в спальню с широкой двуспальной кроватью. Не держала его за руки, когда он стягивал с нее нарядное, сшитое на заказ платье. Мало того, она сама сняла с себя трусики и помогла раздеться ему.
Женя был изрядно пьян. Его воображение работало в «больном» режиме. Ему казалось, что перед ним не Валя, а Лена. Потому он и не собирался ее щадить, вгоняя в нее свою штуку…
* * *
В августе Женя готовился поступать в институт, в архитектурный. Все равно в какой, лишь бы учиться и не мозолить родителям глаза. Учиться — не работать. А работать он, хоть убей, не хотел. Не для него производственная рутина. Вот если начальником каким быть, тогда еще ладно. Но кто ж его начальником-то поставит?
Арест неизвестного, коллеги по преступному ремеслу, случившийся на его глазах, сыграл свою роль. Он стал гораздо более осторожным. На рожон не лез. И на худую добычу не зарился. Брал редко, но метко. У него вырабатывался особый нюх на состоятельных людей. И пальцы его становились куда более послушными. Как будто он с детства по карманам шарил. Прямо криминальный талант какой-то. Может, в прошлой жизни он был королем карманников?
Образа жизни своего он не менял. С утра до обеда сидел за учебниками, затем шел на тренировку. А по субботам и воскресеньям шел на рынок. В эти дни народ туда валил валом, а значит, охота обещала быть успешной. Все реже и реже оставался он без добычи.
В начале августа вернулась Лена. Красивая, загорелая, она обворожительно улыбалась и сводила его с ума.
Она по-прежнему видела в нем неопытного юнца. Но Женя-то знал, что это уже давно не так.