– Как себя чувствуешь? – проскользнули нотки беспокойства в доселе непринуждённом баритоне.

– Да вроде нормально. А что произошло?

– Не помнишь?

– Если бы помнила, не спрашивала бы, – фыркнула девушка.

– У тебя началась истерика, а потом ты отрубилась и проспала часов десять, если судить по тому, во сколько позвонила. Ты меня напугала.

Морган посмотрела в окно. Солнце стояло в зените.

– Чёрт, прости.

– Нет, это ты меня прости. Я сорвался, наговорил лишнего.

– Ты сказал правду.

– Надо было не так резко, – прошептал виновато Торранс. – В любом случае, я записал тебя к врачу. Пятница, девять утра.

Телла сморщилась. Она до ужаса не любила больницы и всё с ними связанное.

– Ну и зачем? Со мной всё в порядке.

– Ты точно ненормальная. У тебя было две дикие истерики за один вечер, ты просто отключилась на моих руках. И после этого втираешь мне, что всё ок?

– Господи, хорошо.

Длинный вздох и глаза, которые девушка устремила ввысь. На споры не хватало ни сил, ни желания. Проще было уступить.

– Скажи это, Морган.

– В пятницу в девять я иду к врачу. Всё?

– Какая послушная, – довольно протянул Грэг. – Работаешь сегодня?

– Ага.

А ведь она совсем забыла про работу. Её смена начиналась в шесть, что не могло не радовать. Ночью её не будет в этой чёртовой квартире.

– Тебя встретить? – в трубке послышались чьи-то голоса, и Телла поняла, что пора заканчивать затянувшийся разговор.

– Нет, не надо. Ладно, Грэг, давай. До встречи.

– Пока.

И снова гудки, гудки. Морган выбросила телефон и встала. На пол упал бежевый плед.

«Как мило, он меня ещё и укрыл».

Обида исчезла или спряталась где-то на задворках души, в надежде вылезти оттуда в подходящий для неё момент.

«Хотя бы он говорит правду. Не стоит злиться на него за это, так ведь? Не все обязаны врать только потому, что мне так спокойнее».

Распахнув дверцу холодильника, Стелла увидела одиноко лежащие банан и три яйца. И всё. Где-то плакало чревоугодие.

– Не густо.

Достала сковороду и разбила туда все яйца. Стоило поесть как минимум яичницу, иначе вдобавок ко всему пришлось бы оправдать перед другом ещё и чересчур выпирающие кости. Но Леону бы это понравилось. Он всегда говорил, что любит худых девушек.

Горячее масло разлеталось по воздуху фейерверком, угрожая обжечь бледные руки.

Телла неожиданно вспомнила про брошенного Шервуда и удивилась, что он до сих пор не звонил. Или не ломился в дверь. Томпсон мог.

«Обиделся, наверно. Ну и Бог с ним. Пусть дуется дальше».

Но, несмотря на все грозные слова, Телла не могла отрицать тот факт, что была привязана к нему. Чувство вины, ответственности, привязанности и жалости – вот набор, олицетворявший её чувства к Шеру. Возможно, играл роль и страх одиночества. Она не отрицала, а значит, не врала самой себе. Какой-никакой, но прогресс.

С этими мыслями Морган ковырялась в тарелке, пытаясь отделить белок от желтка.

***

Небрежный пучок, густо накрашенные ресницы, белая рубашка и бордовый сарафан. Телла записывала в блокнот заказ рыжего парня, лицо которого было полностью покрыто веснушками.

– И два чизбургера, пожалуйста.

– Хорошо. Ваш заказ будет готов примерно через пятнадцать минут.

До конца смены оставалось ещё два часа, а девушка уже ужасно устала. Сумасшедший день выдался.

Она прикрепила бумажку с заказом на специальный маленький столбик и крикнула:

– Два чизбургера, милкшейк и картошка фри!

– Понял-принял, дорогуша!

Марк – афроамериканец лет сорока, чьи кудряшки, словно одуванчик, торчали во все стороны. Он работал поваром в этой забегаловке лет десять, не меньше. Телла всегда поражалась его жизнерадостности и трудолюбию.

– Я выскочу на пару минут, о'кей?

– Курение убивает, не забывай!

Он всегда так говорил. Это стало своеобразным ритуалом, без которого Морган не могла уйти на перекур.

– Конечно, забудешь с тобой, – ответила девушка и улыбнулась.

Воткнув ручку в пучок, а блокнот положив в большой передний карман сарафана, Стелла выбежала через чёрный вход. Села на ступеньках, достала пачку и зажигалку и подожгла сигарету. Теперь темноту разбавлял не только свет тусклого туманно-жёлтого фонаря, но и тлеющий Кэмел.

Мы стояли на балконе и курили. Солнце только начинало всходить. Нежно-розовые оттенки, холодный ветер и двое любовников, которые не соизволили одеться потеплее. Мне так нравилось эта атмосфера, чувство, будто весь Сиэтл у наших ног.

Мы разговаривали обо всём, что взбредёт в голову, несмотря на то, что устали после бессонной ночи. Мои ярко-сиреневые волосы, которые я совсем недавно покрасила, периодически попадали в рот и в глаза, из-за чего Леон смеялся.

В руках он держал сигарету, изредка выпуская дым мне прямо в лицо, отчего я начинала возмущаться. Это только сильнее веселило его.

Мы всего пару месяцев как встречались, но в голову уже закрадывалась мысль о том, как сильно я его люблю. Впервые за мою короткую жизнь я так опрометчиво и безнадёжно влюбилась.

Лео был нежным, мягким, заботливым. Я впервые ощущала себя в безопасности и чувствовала, что кому-то нужна. Честно, без понятия, как сложится наша дальнейшая жизнь, однако я всерьёз полагала, что его уж точно никогда не забуду.

«И вправду, не забуду. Оказывается, ещё тогда я вынесла себе приговор».

Рядом стояли переполненные мусорные баки. От них шёл запах не первой свежести, запах гнили. Телла затянулась.

Вдруг около девушки приземлился кот. Он был потрёпанный, но красивый. Его ухо украшал шрам, шерсть была чёрной, как сажа, настолько, что сливалась с ночью. Когда кот поднял голову, Морган увидела тёмно-зелёные хитрые глаза и сразу вспомнила Леона.

«У него точно такие же, чёрт возьми».

Телла погладила кота, он не дёрнулся, а только замурлыкал.

– Ну и что мне с тобой делать?

Он лишь мяукнул в ответ и стал ластиться об её руку с большей силой.

– Ты везде меня найдёшь.

На полу валялась разорванная туалетная бумага.

– Фри-и-ид!

Животное нагло лежало на диване и лизало свой хвост.