– Я перепрячу мешок. Вот прямо сейчас поеду и перепрячу.

– Уже ночь…

– Здесь белые ночи.

– Не советую появляться там вообще… Забудь, где зарыл тело.

– Уже поздно…

– Да, я понимаю, мы оба находились в шоке – и ты, и я… Мы плохо соображали, когда решили переправить труп в Питер. Подальше от Москвы. А может, мы были правы? Время покажет. Только знай – ее убила я, понимаешь? И ты не должен бояться меня. Ты просто помогал мне…

– Значит, я – соучастник. Тем более что некоторые наши знакомые подозревают, что мы с тобой…

– Знаю.

– У тебя пьяный голос.

– Это потому, что я пью. Тебе советую тоже напиться и немного поспать без мыслей. У тебя же бессонница?

– Да, у меня бессонница. Я люблю тебя.

– Я тоже.

– Ленку жалко.

– Знаешь, хотела тебе что-то сказать… Наш мозг играет с нами такие злые шутки… Словом, я решила позвонить ей…

– Кому?

– Ленке.

– Ты что?! Зачем?

– Ты сказал, что похоронил ее телефон вместе с ней. Так?

– Да.

– Ты уверен в этом?

– Да.

– Тогда он должен был разрядиться. Но он не разрядился. И Ленка разговаривала со мной как живая.

– Это водка. Успокойся.

– Ладно. Но я совсем недавно говорила с ней…

– О чем?

– Ни о чем.

– Понятно… Это все?

– Все.

– Я тебе позвоню.

Он отключил телефон и набрал номер своей покойной жены.

– Алло? Володя? Это ты? – услышал он ее голос.

– Да, это я, – его затошнило.

– Ты где сейчас? Не можешь за мной заехать?

– А ты где?

– Знаешь, такой маленький магазинчик, парфюмерный… Неподалеку от Поварской улицы…

– Что ты там делаешь? – Ему не хватало воздуха.

– Володя, не смеши меня… Ну что я могу делать в таком магазине? Духи покупаю, конечно, еще карандаш для губ… Тебе это неинтересно. Так ты заедешь за мной?

– Хорошо, я заеду…

Он отключил телефон, хотел достать носовой платок, но вспомнил, что он остался в куртке, и вытер пот со лба рукавом. Чертовщина какая-то.

Семен накрывал на стол на веранде, когда увидел спускавшуюся по лестнице Лену. Сегодня она выглядела не такой бледной, как пару дней тому назад, когда он принес ее почти бездыханное тело к себе в дом. В тот момент, когда пуля настигла ее и она, вскрикнув, упала навзничь, а на светлом шелковом плаще ее в области груди стало быстро увеличиваться кровавое пятно, он и сам сначала поверил, что она мертва. Но, бросившись к ней и схватив за руку, он почувствовал пульс, еще вполне нормальный, который, однако, угасал с каждой секундой. Конечно, он на правах дипломированного врача с трагическим выражением на лице заявил, что она мертва. Ведь только после своей смерти Лена могла принадлежать лишь ему. Это входило в его план, его дьявольский план, которого он и сам боялся. К счастью, ему поверили.

– Я предупреждал вас! – крикнул он, обращаясь к убийце, и его голос не хуже выстрела разорвал жуткую тишину примолкнувшего леса. – Предупреждал, что это закончится кровью, смертью… Что вы теперь намерены делать?

Но вопрос был явно риторическим, поскольку он сам лучше других знал, что именно надо делать в этом случае. Единственное, что угнетало его в тот момент, – это сознание собственного бессилия, редкое чувство, которое практически не посещало его. Он так и не понял, почему у него не получилось помешать им. Мощное ощущение рока словно сковало его, и он смотрел, как поднимается рука с заряженным пистолетом… Одна рука и вторая… Бессилие, с одной стороны, предусмотрительность – с другой, это-то его всегда и выручало.

Дуры бабы, стреляться не умеют…

Неужели провидению было угодно, чтобы состоялось это смертоубийство?

– У меня в доме есть спальный мешок. Я уложу ее туда, а вы должны сделать все возможное, чтобы труп не нашли. Мне не нужны осложнения. И если вы не сделаете так, как я скажу вам, у вас будут большие неприятности. Я достану вас не только в тюрьме, но и в преисподней… Вы убили человека… Чего ради? – Он с чувством сплюнул и сжал кулаки. – Я ненавижу вас. И лишь здравый смысл подсказывает мне, что следует забыть все то, что произошло здесь сейчас…

– Семен Львович, вы будете молчать? Ведь будете?!

Он посмотрел на нее и горько усмехнулся. Время шло, ему нельзя было медлить – Лена могла умереть… Ей следовало немедленно оказать помощь.

– Как будто у меня есть выбор, – раздраженно бросил он, боясь показаться суетливым. – Да, конечно. Никому не пойдет на пользу, если ее труп найдут тут, в лесу, рядом с моей дачей.

– А что делать с пистолетами?

– Это я тоже возьму на себя. Вам следует немедленно позвонить ее мужу и сообщить о случившемся. Он сам позаботится и о вас, и о ней. Советую отвезти тело подальше отсюда… Кажется, они собирались в Питер… Вот пусть он и отвезет труп в Питер и сделает так, чтобы его не нашли. И если он не совсем дурак, то пусть пораскинет мозгами, как представить окружающим его людям, что Лена жива.

– Как это?

– Проще простого. Он должен поселиться в Питере, в самом дорогом отеле, скажем в «Астории», вместе с женщиной, хотя бы отдаленно напоминающей Елену. Время в этом случае будет работать на него. Лена будет жива, понятно?

…Он едва дождался, когда останется в лесу один, не считая распростертого на земле тела. Он подхватил Лену, еще дышащую, и понес в дом. Доктор Шостак, хирург, был уже там. Они до последнего не верили, что дуэль произойдет, что дуэлянтки, мать их, решатся на это… Дуры! Они, взрослые мужики, многое повидавшие на своем веку, не верили, что такое возможно.

– Какое счастье, что я подстраховался, – суетился Семен, глядя, как Шостак распахивает плащ и разрезает мокрую от крови одежду на груди бледнеющей на глазах Елены. – И все же я должен… должен был предотвратить это несчастье. Бабы дуры, чего еще тут сказать, а, Ефим?!

– Будем надеяться, что сердце не задето, – сказал, обливаясь потом от нервного напряжения и великой ответственности, которую возложил на него Семен, Шостак. Дрожащими руками он достал из кармана круглые очки в золоченой оправе и надел их. – Я сначала не поверил, что такое может быть, но на всякий случай прихватил с собой необходимые инструменты… Ах, бедняжка… Крови теряет очень много. На-ка, держи ее плащ… И принеси из машины систему, там же, на сиденье, коробка, в ней кровь… Я спасу твою красавицу… Как же я хорошо понимаю тебя, Семен.

Семен все принес и, сказав, что ему нужно срочно принять сердечные капли, вышел из комнаты. Он почему-то был уверен, что Лену спасут. Он откуда-то знал это. Как знал и то, что оранжевый спальный мешок, купленный им накануне, непременно сослужит ему хорошую службу. Спальник должен совершить большое путешествие, и от того, как оно закончится, будет зависеть жизнь и судьба Шехова, мужа Лены. Если справится он с этой задачей, останется жить, да и Семен не будет его трогать. Если же нет – пусть пеняет на себя. Он ослеп, зарвался, потерял контроль над своими мыслями и чувствами. В сущности, он сделал все, чтобы потерять жену. И какую жену…