— Подожди, пока доживёшь до моих лет, деточка. Стариков, как я, тоже за людей не считают, — пожаловался дедушка. Он взял мою руку и крепко её сжал. — Ты уверена, что не можешь довериться своему старому дедушке, Джем? Клянусь, я не скажу ни единой живой душе.

На этот раз я не смогла ему не рассказать. Слова сами из меня выскочили, а потом я всплакнула. Дедушка ввёл меня в квартиру, тяжело опустился в большое плюшевое кресло, посадил к себе на колени и крепко обнял, и когда я перестала плакать, вытер глаза своим мягким белым носовым платком. Потом приготовил чай для нас обоих.

— Как насчёт того, чтобы перекусить? Наверное, ты проголодалась после всех волнений, — сказал он.

Он дал мне сандвич с золотым сиропом, кусочек клубничного бисквита и целый пакет печенья в сахарной глазури Каждый раз, когда я отправляла печенье в рот, я просила, чтобы Алиса не уезжала. Я загадала желание даже на крошках печенья и отвалившихся чешуйках глазури.

Всё было напрасно. В следующую субботу Алиса пришла к нам вместе с мамой. Подруга была очень бледная. У неё покраснели глаза, как будто она много плакала. Но щёки тёти Карен пылали от возбуждения, и она заговорила ещё с порога:

— Мы должны вам кое-что рассказать. Мы переезжаем.

Алиса посмотрела на меня предостерегающе, и я притворилась, будто впервые об этом слышу.

Тётя Карен продолжала трещать без остановки, а моя мама ужасно удивилась:

— Переезжаете? В Шотландию? Ах, Карен, мне трудно в это поверить! Вы только собираетесь или всё уже решено?

— Мы обсуждаем это уже несколько недель, но не хотели никому говорить, пока всё окончательно не определится. Боб получил потрясающую работу, и мы покупаем великолепный дом с огромным садом. Недвижимость там гораздо дешевле, хотя, конечно, Боб получит приличную прибавку в зарплате. Это замечательное место для всей семьи. Природа великолепная! Для нас это потрясающий шанс, поэтому мы просто не смогли отказаться. Но переезжать — такая морока! Мы будем очень по вас скучать!

— И мы тоже! — сказала мама и обняла тётю Карен.

Потом она посмотрела на Алису:

— Ах, деточка, вы с Джеммой тоже будете ужасно скучать друг без друга!

Алиса грустно кивнула, и по её щекам покатились слёзы.

— Ну хватит, Алиса! — воскликнула тётя Карен. — Ладно, ты ведь и сама с нетерпением этого ждёшь! Ты же хочешь пони, правда, родная? И просторную комнату с большим подоконником, и красивую двухъярусную кровать…

— А можно мне приехать и поспать на такой кровати? — спросила я.

— Джемма! — воскликнула мама.

— Конечно, ты можешь приехать к нам погостить, Джемма, — сказала тётя Карен. — Это было бы чудесно!

— Когда мне можно приехать? — поинтересовалась я.

— Джемма, ты бы губы не раскатывала! — предупредила мама.

— Может быть, в летние каникулы? — предложила тётя Карен.

До летних каникул оставалось ещё много месяцев. Я подумала, как долго будет тянуться даже один день, если я не увижу Алису. Представила, каково мне будет сидеть без неё за партой и бродить в одиночестве по площадке для игр, когда не с кем и словом перемолвиться.

Я подумала, как долго будут тянуться субботы и воскресенья, если никто не придёт ко мне поиграть.

Я подумала, каково мне будет в день рождения.

Я подумала про наш день рождения и про то, как мы, новорождённые, подружились ещё в колыбельках. И как потом в каждый день рождения мы помогали друг другу задувать свечи на торте и загадывали желания…

А теперь этим желаниям не суждено сбыться.

Я взглянула на тётю Карен. Её рот открывался и закрывался, как у золотой рыбки, и слова, как пузыри, летали в воздухе. У неё будет плита фирмы «Ага», а из спальни — выход в ванную, патио с огромным барбекю и просторный сад, где можно будет построить конюшню для пони. Алису ждёт поистине сказочное детство!

Мне хотелось заткнуть ей рот, и сварить её на плите «Ага», и спустить в унитаз в той ванной комнате, которая примкнёт к спальне, и поджарить её на том самом барбекю, и до смерти затоптать на пони Алисы.

Сама Алиса забилась в угол и всхлипывала. Ей не хотелось жить в большом доме с чудесным садом. Ей даже не хотелось заводить пони, если нельзя будет кататься на нём со мной.

Я глубоко вздохнула, как будто впервые собралась сама задуть все свечи на торте ко дню рождения.

— ЭТО ВЫ ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ! — закричала я.

Тётя Карен вскочила со стула. Алиса задохнулась. Мама подбежала и схватила меня за плечи.

— Сейчас же успокойся, Джемма!

— Не успокоюсь! — вопила я. — Это несправедливо! Ненавижу вас, тётя Карен! Вы увозите мою лучшую подругу, и вам на всё наплевать!

— Джемма! — Мама сильно встряхнула меня и впилась мне в плечи острыми пальцами. — Сейчас же прекрати!

Я не могла остановиться и вопила не своим голосом. Кэллум и Айеша прибежали из сада. Папа прибежал вниз в халате. Джек примчался в кухню из своей комнаты. Пёс заливался громким лаем. Я орала всё громче. И всякий раз, когда мама меня встряхивала, я на неё кричала.

Потом Кэллум схватил меня, поднял и крепко прижал к себе, хотя я пыталась его стукнуть. Он потащил меня вон из комнаты, вверх по лестнице в мою спальню. Сел ко мне на кровать, натянул на меня ватное одеяло с дельфинами и закутал, как младенца в шаль. Он стал меня качать и гладить по патлатой, как жёсткая щётка, голове, а я продолжала беспрестанно всхлипывать. Несмотря на его сильные руки, мне казалось, я падаю всё ниже, ниже и ниже… глубже, чем дельфины на моём одеяле, прямо на дно тёмного океана. И никого нет рядом.

Мама и папа Алисы устроили прощальный вечер.

— Удивительно, что тебя ещё пригласили, — сказала мама, испепеляя меня взглядом. — Завывала, точно привидение! Я чуть сквозь землю от стыда не провалилась! Ещё только попробуй выкинуть такое, юная леди, и ты у меня дождёшься — отшлёпаю, как в старые добрые времена!

— Не надо, дорогая, бедная Джемма расстроилась! — сказал папа.

— Знаешь, она ещё больше расстроится, если не будет вести себя в гостях как следует. Будешь говорить «спасибо» и «пожалуйста», Джемма, и тихо сидеть, а не носиться. Старайся не выкрикивать и не перебивать. Ешь, как юная леди, и попробуй только что-нибудь пролить себе на платье!