— Все нормально, — бодро ответила я, хотя, глядя на Алису, в это трудно было поверить.

Казалось, она умерла. Я слегка толкнула её ногой:

— Сядь, Ал! Хватит притворяться!

Алиса попробовала сесть и попыталась улыбнуться женщине, чтобы показать, что хорошо себя чувствует, но на неё было страшно смотреть.

— Где твоя мама, деточка? — спросила тётя.

Алиса беспомощно заморгала.

— Она в том магазине, в конце улицы, — быстро ответила я и потянула Алису за руку. — Пошли, давай найдём твою маму!

Я с трудом поставила её на ноги и заставила ковылять дальше.

— Не… так… быстро… Мне… всё…равно… нечем… дышать… — с трудом произнесла она.

— Ага, понятно! Но нельзя, чтобы тётя нас в чём-то заподозрила. Не надо привлекать внимания, а то прохожие сообщат в полицию. Нужно быть умнее!

— А… ты… сама? Зачем… назвала… меня… по имени?

— Нет, не назвала!

— А вот и да! Ты сказала, да ещё громко: «Ал!»

— Ну, «Ал» — может быть уменьшительным от любого старого имени, например Александры… Или Алисии… Или… или от Али-Бабы.

— Заткнись!

— Ладно, наверное, нужно придумать себе новые имена, чтобы отвести подозрения. Я мальчик, поэтому меня зовут… Майкл. Болею за ливерпульскую футбольную команду, и мой любимый игрок Майкл Оуэн.

— Пусть будет Майкл, — сказала Алиса и захихикала. Дыхание восстановилось. — А я кем буду? Бритни? Кили? Сабриной?

— Они все блондинки, а ты сейчас брюнетка! — воскликнула я, поправляя ей парик. — Может, придумать тебе какое-нибудь китайское имя?

— Не знаю никаких имён! Мне обязательно ходить в парике? В нём очень жарко, и голова чешется.

— Жизненно необходимо! Скоро про нас объявят по телевизору и скажут, что у тебя длинные светлые волосы, и именно это и врежется людям в память, а с чёрными косичками и в сопровождении мальчика на тебя лишний раз никто не посмотрит.

Алиса вздохнула, дунула себе на лоб, чтобы чуть-чуть остыть, и перестала жаловаться.

— Сейчас ты немного похожа на Жюстину из телевизионной постановки про Трейси Бикер. Вот и будь Жюстиной. Классное имя!

— Ладно. Жюстиной. Мне нравится. Мы что, теперь навсегда останемся Жюстиной и Майклом?

— Конечно, и если нам придётся ходить в новую школу, я останусь Майклом, и поступлю во все лучшие футбольные команды, и сколочу собственную банду, но всегда во время перерыва на обед буду играть с тобой, Ал, то есть Жюстина.

— Да, но… в какую школу мы пойдём?

— Ну… — И я неопределённо махнула рукой.

— Так куда же мы пойдём?

Я призадумалась. Куда бы нам отправиться?

Попыталась вспомнить, как проводила все каникулы и выходные. В глазах возник огромный магазин игрушек, колесо обозрения и музей с большущими динозаврами.

— И думать нечего! Поедем в Лондон! — предложила я. — Давай, пошли на станцию. У нас куча денег. Сядем в поезд…

По дороге на станцию мы заблудились. Алиса подумала, что это совсем недалеко от бабушкиной церкви, потому что во время службы слышала грохот колёс. Я была почти уверена, что она не права, но было не до споров, поэтому нам пришлось проделать весь путь к церкви.

— А что, если твоя бабушка нас узнает? — спросила я.

— Глупая, она же у нас в гостях на барбекю, — ответила Алиса. — Бабушка ходила в церковь утром, а днём там закрыто.

Но церковь оказалась открытой. На лужайке была целая толпа народа. Все весело болтали и позировали перед фотоаппаратами. На дамах были нарядные цветастые платья и красивые шляпы, а мужчины мучались в костюмах и рубашках с тугими воротниками.

— Это свадьба? — спросила я.

Потом увидела пухленькую даму в розовом шифоне, похожую на французскую меренгу. Она держала на руках младенца в белой крестильной рубашке в оборочках.

— А, поняла! — воскликнула я. — Это крестины!

Я ходила к Алисе на крестины. Чтобы успокоить, мама дала мне слишком большую бутылку молока, и я срыгнула прямо на спину её сиреневого костюма. Ей это не понравилось. Я подарила Алисе маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Они у неё до сих пор стоят в гостиной, в горке для фарфора.

Алиса приходила на мои крестины. Проголодавшись, потому что мама на этот раз не рискнула меня кормить, и жалобно прохныкав всю церемонию, я залилась громким плачем, когда священник стал опрыскивать меня водой. Ему было очень тяжело меня держать, потому что я отчаянно брыкалась. Маме это совсем не понравилось.

Алиса тоже подарила мне маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Как только я подросла и научилась сама пить из кружки, она упала и разбилась. Миску я приспособила под формочку для пирогов из песка, поэтому её пришлось вскоре выбросить. У меня до сих пор хранится тарелочка с трещиной посередине и оббитыми краями.

— Почему я всё порчу, Алиса? — со вздохом спросила я.

— Меня зовут Жюстина, — ответила Алиса.

— Прости, — сказала я, с опаской оглядывая народ на крестинах и боясь, что нас подслушивают. — А меня — Майкл.

— Пошли, Майкл! — велела Алиса, намеренно громко назвав меня по имени.

— Почесали, Жюстина! — отозвалась я, пытаясь идти вразвалочку, как крутой пацан.

Вдруг кто-то позвал:

— Джемма! Алиса!

К нам навстречу бросился здоровый мальчишка. Сначала я его не узнала, потому что он нацепил на себя тесный серый костюм, который делал его похожим на слонёнка.

— Ох, нет! — прошептала Алиса.

— Ох, да! — отозвалась я.

Мальчик-слонёнок оказался Печенюгой, нашим одноклассником.

— Ты чего так странно ходишь, Джемма? А ты, Алиса, зачем нацепила на себя этот дурацкий чёрный парик?

— Заткнись, Печенюга! Мы переоделись, — прошипела я. — Я изображаю мальчика.

Печенюга с удивлением на нас уставился:

— Ты тоже мальчик, Алиса?

— Нет, она девочка, придурок. Не видишь, на ней юбка с топом? У неё чёрная косичка — она тоже замаскировалась.

— Молчи, Джем. Не рассказывай ему! — велела Алиса, потянув меня за руку.