Казенная часть литовской пушки 1529 г. (ВИМАИВиВС)

Но даже после отступления «московиты» заставляли нервничать литовских воевод. В переписке П. Томицкого с Константином Острожским опять появляются сообщения, что «Моски угрожают» Литве и они «готовы с сильной армией» перейти границу[60]. Но информации о глубоких вторжениях в источниках нет. И Литва, и Россия в это время были обеспокоены нападениями татар на свои границы.

Конец 1516 года прошел в небольших стычках, крупных операций в этот период не проводилось. Несмотря на договор с Мухаммед-Гиреем, Литве и Польше приходилось отражать набеги крымцев. По сути, тем же занимались и русские, чьи рати были выдвинуты на Окский рубеж.

В военном плане 1516 год не принес каких-либо успехов ни той, ни другой стороне. Однако на дипломатическом фронте Россией были достигнуты значительные успехи в плане формирования антиягеллонской коалиции. В 1515–1518 гг. Тевтонский Орден, Дания, Империя, Швеция искали дипломатические пути для налаживания прямых контактов со «схизматиком» и «варваром» Василием III Ивановичем. Есть все основания утверждать, что битва под Оршей, прогремевшая благодаря ягеллонской пропаганде в 1514–1515 гг. по всей Европе, утвердила во мнении ряд европейских монархов о нескончаемых военных ресурсах Московии. Казалось бы, по реляциям Сигизмунда «московиты» терпят грандиозное поражение, теряют якобы 30 или даже 40 тысяч убитыми, но тем не менее продолжают натиск на Литву и не выпускают инициативу из рук. И это обстоятельство не могло не привлечь внимания тех европейцев, которые находились в контактах с «Московией»…

Глава 3 В поисках союзников

Для того чтобы подойти к освещению кампании на Псковщине, необходимо погрузиться в историю дипломатии, предшествующую событиям 1517 г.

Вести войну без союзников, опираясь только на «лояльность» Крыма и Василию III, и Сигизмунду I было бы весьма трудно. Но каждый из них считал делом первостепенной важности заручиться дружбой, а для верности — военным союзом, с соседними государями.

Император Священной Римской империи германской нации к тому времени уже охладел к своим проектам по созданию антиягеллонской коалиции — Максимилиана влекла уже другая идея, идея примирения с Ягеллонами, начавшая воплощаться в период Венского конгресса 1515 г. Не дожидаясь известий из Московии от своих послов Я. Ослера и М. Бургшталлера (которые вернулись в Вену весной 1515 г.), цесарь направил для ведения переговоров с Сигизмундом венского бургомистра Куспиниана[61]. Со стороны польского короля был направлен Христофор Шидловицкий. При посредничестве венгерского короля после долгих совещаний было достигнуто соглашение о проведении съезда в Пресбурге, куда для решения всех спорных вопросов должны были явиться короли Польский и Венгерский, император, а также «послы московского князя и магистра Пруссии» (prefatos Moscovie dux et magister Prussie)[62]. Многочисленная переписка по проведению съездов свидетельствует, что ни глава Ордена, ни Василий III все же не были информированы о намерении Максимилиана провести переговоры со всеми конфликтующими сторонами[63].

Король Сигизмунд, больше всех желающий примириться с императором Священной Римской империи, прибыл в Пресбург в начале марта 1515 г., затем приехал король Венгерский, ну а сам Максимилиан явился только 17 июля[64].

Съезд в Вене открыла пафосная речь Иоахима Вадиапа, в которой прозвучали пожелания об объединении «оплотов христианства» в борьбе с общими врагами — татарами и «московитами». Тем не менее переговоры на Венском конгрессе могли зайти в тупик. Дело в том, что короли братья Сигизмунд и Владислав изначально поставили императору условия, которые он должен был выдвинуть своему союзнику — «Московиту»: вернуть все захваченные земли со Смоленском, заплатить все издержки и возвратить все трофеи, включая пленных[65].

Но император проявил всю свою изворотливость, чтобы не испортить окончательно отношения ни с Вильной, ни с Москвой. В ответных пунктах он согласился быть посредником в заключении «равного и справедливого мира», а в случае продолжения войны не оказывать «Московиту» никакой помощи[66]. Вследствие того что Сигизмунд готов был отказаться от своей прежней политики, порвать связь с противником империи, венгерской «партией Яноша Запольяи», и одобрить прежние брачные договоры между детьми Владислава и внуками Максимилиана, император решил примириться с Польшей[67]. Двойной брак детей венгерского и чешского короля с внуками императора, по сути, увеличивал шансы овладения Габсбургами коронами Чехии и Венгрии в случае пресечения мужской линии Владислава. «Сигизмунд I, — пишет историк В. А. Артамонов, — без колебаний поддержал эти браки в обмен за договор о дружбе и мире с Максимилианом и отказ императора от патроната над Тевтонским Орденом и связей с Москвой»[68].