Когда- то она представляла себе, что живет здесь с семьей. О господи, как ей хотелось детей! Но за прошедшие годы Майя поняла, что ей суждено, а чего нет, и смирилась с этим.

Иногда она считала своим ребенком сад. Она создала его, всегда находила время сажать растения, кормить и ухаживать за ними. А они приносили ей радость.

А когда этой тихой радости становилось недостаточно, ей дарили свою страсть романтические скалы и тайные уголки леса.

«У меня есть все необходимое», — говорила себе Майя.

Но сегодня вечером она не стала возиться с цветами, не пошла к скалам, нависшим над морем, и не отправилась на прогулку в лес. Вместо этого она поднялась по узкой лестнице и оказалась в маленьком помещении на вершине башни.

В детстве эта комната была ее убежищем. Здесь она никогда не чувствовала себя одинокой. За исключением тех случаев, когда одиночество ей требовалось. Здесь она училась, тренировалась и укрепляла свою силу.

Стены были круглыми, окна — высокими, узкими и сводчатыми. Пробивавшиеся сквозь них лучи предвечернего солнца заливали бледным золотом старые темные половицы. Вдоль одной стены тянулись полки, на которых лежали ее инструменты. Горшки с травами, хрустальные кувшины. Книги заклинаний, принадлежавшие тем, кто жил здесь раньше, и те, которые она написала сама.

В старом бюро хранились другие памятные предметы. Жезл, который она вырезала из клена, собственноручно срубленного ею в Самайн,[1]день ее собственного шестнадцатилетия. Старая метла, ее лучшая чаша, бледно-голубой хрустальный шар, свечи, масла, благовония, магическое зеркало.

Все это и многое другое, нужное ей для работы или просто напоминавшее о чем-то важном.

Майя взяла то, что ей было нужно, и сбросила с себя платье. Когда это было возможно, она предпочитала работать обнаженной.

Она создала круг, воззвав к своей стихии — огню. Свечи, зажженные ею с помощью дыхания, были синими — для успокоения, мудрости и защиты.

За последние десять лет она совершала этот ритуал всего несколько раз. Когда ощущала сердечную слабость или теряла цель в жизни. Если бы она этого не делала, то узнала бы о возвращении Сэма еще до того, как он высадился на остров. Высокой ценой пришлось заплатить за годы относительного спокойствия.

Но она снова закроется от него стеной. Скроет от него свои мысли и чувства. И скроет его мысли и чувства от самой себя.

Они не прикоснутся друг к другу. Даже мысленно.

— Я храню свои разум и сердце, — начала она, зажигая курения и сыпля траву в воду. — И во сне не откроется дверца. Что отдала я по доброй воле, то забираю, не чувствуя боли. Перегорела любовь и прошла, прежних влюбленных судьба развела. Воля твердая сильна, пусть исполнится она.

Майя подняла сложенные ладони, ожидая прихода безмятежности и наступления уверенности в себе, указывавших на завершение ритуала. Но тут вода, посыпанная травой, лениво поднялась и дразнящей волной перелилась через ободок чаши.

Майя стиснула кулаки, пытаясь справиться с гневом, собрала силы и начала бороться с чужой магией.

— Мой круг открыт только для меня. Мне надоела твоя возня. Знаю, дело твоих это рук. Впредь не смей вторгаться в мой круг.

Она щелкнула пальцами, и пламя свеч взметнулось до потолка. Дым расползся в стороны и закрыл всю поверхность воды.

Но и это не принесло ей спокойствия. Гнев по-прежнему клокотал внутри. Да как он смеет тягаться с ней? Тем более в ее собственном доме?

Значит, он не изменился. Сэмюэл Логан всегда был дерзким колдуном. «А вода — его стихия», — подумала Майя, ненавидя себя за первую пролитую слезу.

Она лежала в своем круге, окутанная пеленой дыма, и плакала. Горько плакала.

На острове новости распространяются быстро. На следующее утро в поселке было только и разговоров что о Сэме Логане.

Одни утверждали, что он собирается продать «Мэджик-Инн» подрядчикам с материка, другие — что он хочет создать на основе гостиницы фешенебельный курорт, третьи — что он уволит весь штат, а четвертые — что он повысит служащим жалованье.

В одном были согласны все: жителям не терпелось узнать, почему он снял маленький коттедж Майи Девлин. Что бы это значило? Мнения на этот счет высказывались самые разные.

Сгоравшие от любопытства островитяне находили причины по нескольку раз наведываться в кафе «Бук» или в вестибюль гостиницы. Ни у кого не хватало духу прямо спросить Сэма или Майю о происходящем, но всем хотелось чего-то будоражащего.

Особенно после долгой и скучной зимы.

По- прежнему красив как смертный грех, но стал вдвое опаснее, — делилась впечатлениями Эстер Бирмингем с Глэдис Мейси в «Айленд-Маркете», продавая ей запас продуктов на неделю. — Явился сюда и поздоровался со мной так, словно мы расстались неделю назад.

— А что он купил? — сгорала от любопытства Глэдис.

— Кофе, молоко, сухие каши. Цельный пшеничный хлеб и брусок масла. Немного фруктов. Прошел мимо отборных бананов и заплатил бешеные деньги за свежую клубнику. Купил какой-то сногсшибательный сыр и крекеры, несколько бутылок воды… Да, и упаковку апельсинового сока.

— Судя по всему, готовить и убирать он не собирается. — Глэдис наклонилась к Эстер и вполголоса сказала: — Я столкнулась с Хэнком из винного магазина. Он сказал, что к нему заскочил Сэм Логан и выложил пять сотен за вино, пиво и бутылку шотландского солодового виски.

— Пять сотен! — шепотом повторила Эстер. — Думаешь, в Нью-Йорке он начал пить?

— Дело не в количестве бутылок, а в цене! — прошипела в ответ Глэдис. — Две бутылки французского шампанского и две того дорогого красного вина… Сама знаешь, кто его любит.

— Кто?

Глэдис подняла глаза к небу.

— О господи, Эстер, неужели не ясно? Майя Девлин.

— Я слышала, что она выгнала его из книжного магазина.

— Ничего подобного. Он сам пришел и сам ушел. Я знаю это точно, потому что, когда он был там, в кафе сидела Лайза Байглоу со своей родственницей из Портленда. Потом она прибежала к моей невестке в автосервис и все ей рассказала.

— Ну… — Первая история нравилась Эстер больше. — Как ты думаешь, Майя будет ему мстить?

— Ты сама прекрасно знаешь, что Майя никогда никому не мстит. Как тебе такое пришло в голову? — Глэдис хитро улыбнулась. — Но интересно будет посмотреть, что она станет делать. Ладно. Я отвезу продукты домой, а потом зайду в магазин, куплю дамский роман и выпью чашку кофе.

— Позвони мне, если что-нибудь произойдет, ладно?

Увозя нагруженную доверху тележку, Глэдис обернулась и снова улыбнулась:

— Обязательно произойдет. И к гадалке не ходи!