Постелили им в разных комнатах, Сергей спал в комнате с братом, а Галина с матерью. Наталья Михайловна еще надеялась, что у дочки не хватит терпения ждать два года. Она ошибалась. Уже на Новый год Галина нашла место и время, чтобы они стали близки.

– Я не хочу ничего ждать, я в тебя влюбилась, еще когда ты с Людкой Чагиной дружил. Как я тебя ревновала! А все Виктор Васильевич решил, когда посадил нас вместе и попросил тебя мне помочь. Вот только это я ему подсказала эту идею. Я спать никогда не уходила, пока не увижу, что у тебя в комнате свет погас.

Их дом был через дорогу в Луговой. И несколько раз Сергей замечал, что в его окна кто-то смотрит оттуда. Но сейчас, после близости, тем более что у обоих это был первый опыт таких отношений, Галина смелость и настойчивость уже не казались чем-то пугающим. По телу разливалась истома, чуть вспотевшее тело Галины казалось таким нежным и желанным, что они еще несколько раз повторили этот опыт, прежде чем уснули. Впрочем, Галина не слишком рисковала, политотделы в ВВС всегда были на женской стороне. Они же могли и дать разрешение на брак по обстоятельствам, но с Галей они решили, что требуется обоим закончить учебу, прежде чем они заведут ребенка. Первый опыт завершился без последствий, а в дальнейшем уже существовала договоренность о том, что с ребенком надо подождать. Галя училась на конструкторском факультете, она решила стать конструктором парашютов. По характеру Галина хорошо подходила Сергею: достаточно самостоятельная, целеустремленная девушка, прекрасно понимающая, что впереди у нее будут не только радостные и светлые дни. Пример матери был у нее перед глазами. Скорее всего, именно мать, подогревала ее чувства во время этой разлуки. Слишком часто она упоминала, что они не пара, совсем не пара. А они были счастливы своим чувствам и с нетерпением ждали новых встреч. Летом в отпуск они поехали вместе к его родителям. Отец хмыкнул, он считал, что не стоило так торопиться с выбором невесты, матери Галина нравилась, еще когда та у нее училась. Так что смотрины прошли удачно, но спать вместе им не позволили, выручила дача, на которую они удрали ото всех. Через два месяца после отпуска Галя сказала, что они уже не одни. Пришлось идти в политотдел и получать разрешение на регистрацию брака. Не самая приятная процедура, но куда денешься. Впрочем, ЗАГС Дзержинского района был привычен к таким перипетиям у курсантов. Частенько девушки решали вопрос с замужеством через залет и обращение к начпо. Здесь хотя бы такого не было. К начпо ходил сам Сергей, но со справкой от гинеколога.

С началом полетов переместились в Котельниково, Галинке стало менее удобно ездить и дальше, но она никогда не пропускала выходных. И лишь на последних месяцах они поменялись ролями. Теперь машина стояла на аэродроме, и, получив увольнение, старший сержант спешил в Энгельс. Бабушка Галины съехалась с матерью, и молодые жили в небольшом уютном доме на берегу Волги. Улица так и называлась: Берег Волги. В четырех километрах от этого дома находился один из самых больших аэродромов СССР.

Курсантской зарплаты, естественно, не хватало, поэтому родители подбрасывали немного «на бензин», тем более что тот подорожал, как назло. Отец с матерью опять живут в Египте, где прошло освобождение Синайского полуострова. А дядька Вовка застрял в Сирии. Сергей осваивал L-39C, на которые перешло обучение в училище. Небольшой, очень верткий и послушный самолетик. Вошел в сборную ВВС по пилотажу, и все свободное время проводил на аэродромах. После выигрыша чемпионата армий стран Варшавского договора в Софии стал мастером спорта по высшему пилотажу на реактивных самолетах. Галинка родила Сергея Сергеевича и продолжала учиться и работать в Энгельсе. Учеба давалась обоим легко, сыном в основном занимались бабушки и прабабушки, потому что Галина увлеклась конструированием планирующих оболочек – парашютов ПО-9 и ПО-10, и тоже пропадала в качестве помощника главного конструктора Калабуховой на сборах и прыжках, как и муж, обучая эти капризные оболочки летать и раскрываться.

Недавно закончившаяся поражением американцев война во Вьетнаме, где было сбито огромное число самолетов и вертолетов противника, плюс успех на Синае спровоцировали американцев на создание новых машин F-15 «Игл» и F-16 «Фалькон». Обе совершили первый полет в семьдесят четвертом году. Это были уже самолеты четвертого поколения, американцы не строили машины третьего. Курсантов Качи еще в училище пересадили на МиГ-21бис и одну эскадрилью – на МиГ-23М. В дальнейшем планировался полный переход на МиГ-23. Сергею не повезло: его направили в третью эскадрилью, несмотря на то обстоятельство, что самолет МиГ-21 был у него хорошо освоен и на нем он уже выступал за сборную ВВС. «Двадцать первый» был гораздо более надежен, чем «зубастик», маневреннее и, главное, более распространен в те годы в ВВС. Капризное оборудование МиГ-23, частые аварии и летные происшествия веером тащились за «двадцать третьим». Его в полках не любили, но начальство приказало, и пришлось отвечать «Есть!». Первый же полет закончился нажатием красной рукоятки катапульты – произошел помпаж двигателя из-за излишне резкого скольжения на скорости около 780 км/час. Высоты было мало, с ходу запустить двигатель на МиГ-23УБ не удалось, и инструктор приказал катапультироваться. Сам инструктор сделать этого не успел. Правда, Сергей сидел пассажиром, ошибся инструктор, но пришлось выслушать много чего хорошего и о себе, и о самолете, плюс дополнительно проходить ВЛК (врачебно-летную комиссию). На этот раз старушка с косой пришла не за ним. Галина узнала о случившемся только через три года, и не от него, а от бывшего сослуживца по училищу.

Училище он закончил имея освоенными три машины, получил свой третий класс и, так как был отличником, имел возможность выбирать округ, в котором будет служить. Вся комиссия с удивлением услышала, что он выбрал Приволжский военный округ. Никто в училище не знал, что генерал-лейтенант Бобровский уже предложил ему место в 4-м ЦВИПП имени Чкалова. И главное, этого он сам добился, активно выступая за сборную ВВС, а не «папа похлопотал». Для него это было принципиально, уж слишком многие в училище приписывали его успехи служебному положению отца. Отец продолжал служить и летать, несмотря на то что ему было уже под шестьдесят, ВЛК проходил со второй реактивной, без ограничений.

Все втроем двинулись на машине в сторону Алма-Аты через всю Среднюю Азию. Хотелось показать все подросшему малышу, которым приходилось заниматься лишь урывками. Маловат он еще, конечно, но может быть, хоть что-нибудь запомнит.

Город сильно изменился, мало того что построено много новых зданий, новая площадь и новый дом правительства, изменился архитектурный стиль. Особенно потряс магазин «Мухит», оказалось, что у степного народа есть слово «океан». Огромное число вывесок по-казахски, чего ранее никогда не было. Алма-Атой Верный стал значительно позже, много позже своего основания. Это был русский город. Теперь у казахского народа проснулось самосознание. И дом правительства выполнен в виде нескольких юрт. Хоть в этом память народная не подвела.

Сидевший в Кремле тринадцатый год Брежнев уже перенес клиническую смерть, но официально власть находилась у него, а управляли совсем другие люди. Центр ослабел, и управление переместилось в республики, где пышным цветом расцвел откровенный национализм. Тогда еще никто не думал, что пройдет совсем немного времени, и эти «царьки» растащат нашу страну на кусочки. Наступал застой, резко постаревшее политбюро и командование армией и флотом не желало перемен, старалось законсервировать себя и свои привилегии. Очереди перед магазинами. Спецталоны. Куча машин с мигалками. И забиваемые «голоса» из Пекина и Мюнхена.