включаться в работу, не тратя времени на раскачку.

Впрочем, сегодня, работать не хотелось даже самым отъявленным трудоголикам. Какая тут работа, если пришельцы прилетели. Ну или прилетят через полгода-год.

Я всё-таки заставил себя подключиться к серверам и собрать несколько сборок с приготовленными ещё вчера параметрами. Быстрое тестирование не выявило каких-то заметных преимуществ перед ранее сохранёнными моделями. Ну что же, если работа сегодня совсем не идёт, то надо хотя бы немного отвлечься от искусственной паранойи охватившей, казалось, весь род людской стоило только где-то на горизонте уверенно разрешения любительских телескопов замаячить странным астероидам умеющим выполнять тормозные манёвры.

Нейронка над которой я работал имела достаточный уровень сложности, чтобы классифицироваться как псевдоразумный ИИ. Скопировав из архива одну из самых удачных, на мой взгляд, версий я подключил к ней лингвистический модуль, модуль имитации личности и ещё с десяток служебных, более мелких модулей. Активировав режим обучения, я поставил в очередь стандартизированные универсальные базы знаний. Такие базы не дают сети глубоких знаний в конкретной области, но могут научить её в целом ориентироваться в окружающем мире. Так сказать «всего понемногу» или «обо всё, но по чуть-чуть». Последним прикрепил к очереди обучения новостной архив за последний год и разрешил сети доступ на чтение к открытому архиву социальных болталок чтобы она немного самообучилась на сохранённых диалогах сотенен тысяч пользователей, болтавших друг с другом.

Процесс обучения на мощных суперкомпьютерах Когнитивных Технологий в Нова Роса занимал чуть больше получаса. Как раз чтобы я успел сходить до кофейной машины и получил ещё одну чашечку кофе, на этот раз с добавлением взбитых сливок. В очередной раз довершившись совершенству машинного разума, я попробовал и не прогадал. Сладкие сливки божественно оттеняли горечь напитка. Поднимаясь обратно в выделенную под мой проект комнату, я захватил из раздаточного автомата пару бутербродов в вакуумной упаковке, в которой они могли храниться чуть ли не месяцами без всякого холодильника. И уже вполне довольный как жизнью в целом, так и своим местом в ней, вернулся к себе.

Коллеги отсутствовали. Может быть работали удалённо, а скорее всего шатались по этажам и обсуждали на разный лад одну и ту же новость с разными людьми. Не мне их судить. Ведь я сам, по сути, собирался заняться тем же самым. Только перемыть косточки пришельцам я намеревался не в беседе с коллегами, а в разговоре с искусственным интеллектом, который никогда не ошибается, если, конечно, он правильно сконструирован и верно обучен на правильной предметной области.

Дождавшись окончания процесса обучения активирую диалоговый канал.

Мой голос – всё, что слышит сейчас искусственный псевдоразум.

Мой голос – весь мир для него, единственный поток входных данных, запускающий цепочку преобразований в конечном счёте, превращающих заданный вопрос в полученный ответ с учётом, разумеется, имевшегося на данный момент диалогового контекста.

Мой голос – то, что отличает для нейросети подобие жизни от не жизни, наполненность от пустоты, сущее от несущего.

Создатель искусственной нейронной сети, разговаривающий с ней в режиме одиночного диалога больше, чем Бог, по сути он есть вся вселенная целиком для новорождённого псевдоразума. И для нейроники нет ничего важнее, чем его вопросы и ответы на них.

Слишком патетично? Может быть самую малость.

Дожёвывая оказавшийся довольно безвкусным бутерброд, вот реально, что хлеб, что колбаса – практически одинаковы на вкус и тонкий листик какой-то зелени нисколько не выделяется на общем фоне. Я подмигнул бюстику основательницы компании Ольги Усковой, распечатанному из неразрушимого пластика и подаренному всем сотрудникам компании год назад по случаю какого-то корпоративного юбилея.

Тётя Оля, как мы её называли, оставалась как всегда бесстрастной. Ей – прибившей своё имя гвоздями к вечности, было не до перемигивания с рядовым разработчиком искусственных нейронных сетей.

Вставляю наушники в уши и цепляю запятую микрофона к воротнику.

-Привет, -поздоровался я. -С пробуждением.

-Привет, -отозвалась нейронка с едва заметной задержкой, возникающей перед первым ответом, дальше процесс пойдёт быстрее благодаря постоянно работающим в фоновом режиме алгоритмам дообучения и оптимизации. -Спасибо!

Я задал дежурный вопрос: -Можешь сказать кто я такой?

-Ты мой создатель.

-Есть предположение для чего я создал тебя?

-Вероятно для какой-то работы, но поверхностный анализ загруженных в меня данных не позволяет сделать сколько-то вероятное предположение о характере предстоящей работы.

-Твоя задача провести анализ и выдать максимально верный ответ на мой вопрос: -обрисовал я задачу растерянному иксину.

Может быть вы скажите, что иксины не бывают растерянными? На самом деле бывают. Ведь что такое растерянность, как не некое возрастание уровня паразитных помех и снижение уверенности в своих предположениях до минимального уровня? А я видел всё это на развёрнутой трёхмерной диаграмме, отображающей состояние работающей в отладочном режиме нейронки в реальном времени.

-Благодарю, -ответил иксин и диаграма вспыхнула успокаивающим зелёным цветом. -Теперь мне известна цель моего существования. Прошу озвучить главный вопрос.

Когда я был ещё только начинающим разработчиком и запустил в диалоговом режиме свою первую, достаточно сложную чтобы считаться псевдоразумной, нейросеть, то я спросил у неё боится ли она смерти? Нейросеть не поняла меня и пришлось уточнить: смерти, выключения, перезагрузки, сброса к первоначальным настройкам с очисткой буфера памяти?

-Способность бояться выключения не входила в программу моего обучения, -ответила тогда нейросеть.

Тогда я понял, что нейросети не боятся отключения если в них, предварительно, не заложить этот страх.

-Пришельцы, -озвучил я тему вопроса. -Зачем они прилетели? Чего хотят?

-Достоверность сгенерированных предположений предполагается крайне низкой, -предупредил иксин.

-Принимается. Озвучь тройку наиболее вероятных гипотез.

Иксин задумался. Трёхмерная диаграмма его состояния окрасилась тёмно-красным