– Я не бросала тебе вызов, – поджимаю губы.

Что у этого психа только в голове творится?

– Неправда, Дюймовочка, – всё также на удивление мягко звучит от него, а один из кулаков, упирающихся в край раковины, разжимается, после чего он заносит руку выше в явном намерении прикоснуться, отчего я невольно вжимаюсь в тумбу сильней, хотя это совсем не помогает возвести хотя бы на сантиметр больше дистанции между нами. – Сперва испортила мою одежду, потом унизила, потом оставила ни с чем… Ты же не думаешь, что я это просто так проглочу?

Ни о чём таком я правда не думаю. Разве что о том, что мне катастрофически не хватает кислорода. Дышать становится всё сложнее, будто весь воздух в одночасье выкачивают из помещения. Но объясняться с ним по этой части я, конечно же, не собираюсь.

– Как ты сюда вообще попал? – прищуриваюсь подозрительно, меняя тему разговора.

И вздрагиваю, когда его пальцы всё же касаются моего плеча.

– Вскрыл замок. Он у вас ненадёжный, – безразлично откликается мужчина, пока я пытаюсь уклониться от его нового прикосновения. – Миленькое.

Не сразу до меня доходит, что речь о моём нижнем белье.

– Прекрати! – требую в ответ и отклоняюсь назад, раз уж никакой другой альтернативы пока не приходит в мой разум. – Не надо. Не делай, – добавляю уже не столь уверенно.

С чего бы ему меня слушать?

– Не делать… как, Дюймовочка? – интересуется встречно брюнет. – Так? – подцепляет пальцами бретель и тянет в сторону.

Ударяю по его руке ещё до того, как осознаю всю полноту своей реакции. Он же – непонятно чем довольный, в полнейшем снисхождении улыбается на мои действия. А потом…

– Или так?

Тут я громко охаю. Ровно в тот момент, когда широкие сильные ладони крепко смыкаются на моей талии. Секунда – я приподнятая и усажена на тумбу. Ещё одна – колени разведены в стороны, и я вынуждена обнимать ногами мужской торс. Вода в кране до сих пор течёт, отодвинусь назад – вся вымокну, грохнувшись задницей в раковину, так что альтернатива – так себе. Но и оставаться на месте – тоже последнее дело.

– Да прекрати ты! – скатываюсь в истерику, толкаю обнаглевшего и приставучего, хотя все мои попытки тщетны.

Моя реакция его лишь забавляет.

– Тише, Дюймовочка, тише, – успокаивающим баюкающим тоном шепчет он мне на ухо, надёжно фиксируя меня около себя, не позволяя отстраниться.

Обнимает, поддерживая за спину, проводит по волосам.

– Будешь громко кричать, кто-нибудь прибежит, а ты тут полураздетая, трёшься об мой стояк… Что народ подумает: чем мы тут с тобой занимаемся? – звучит уже в откровенной издёвке.

Теперь я начинаю задыхаться по-настоящему.

От возмущения!

Приходится утихомирить свою панику, глубоко вдохнуть, медленно и плавно выдохнуть, призывая дзен.

– Я тебе никакая не Дюймовочка, – отчеканиваю мрачно. – Или я должна тебе ещё раз сто повторить, чтоб ты это усвоил?

– М-мм… Ещё сто раз? То есть, ты рассчитываешь, что эта наша с тобой встреча – не последняя? – интерпретирует на свой лад брюнет.

Дебилизм процветает, короче!

Однако я до сих пор стойко стараюсь не поддаваться.

– Не Дюймовочка. Варя. Варвара. Конкретно для тебя – Варвара Андреевна. Демидова.

Через мгновение я начинаю сожалеть о том, что выдаю ему своё настоящее имя. Впрочем, не всё так плохо.

– Глеб. Филатов, – любезным тоном представляется в ответ мужчина. – Обойдёмся без отчества, – дополняет с новой улыбкой.

И тут происходит нечто странное. Потому что я улыбаюсь ему в ответ. Да и вообще, вся моя нервозность куда-то испаряется. Просто потому, что невозможно не улыбаться. Слишком заразительная, беззаботная и открытая у него улыбка. Остаётся лишь странное тепло, исходящее от сильного мужского тела, впитывающееся под кожу, просачивающееся в вены, оседающее где-то настолько глубоко внутри, что так сразу и не определишь…

Имя, вернее фамилия, кажется знакомой, но я списываю это на то, что она весьма распространённая. Хоть улыбаться, как последняя дурочка, быстренько перестаю, и то спасибо.

– Что ж, Глеб Филатов, сказала бы, будто приятно познакомиться, но не имею привычки врать, так что сам понимаешь… – развожу руками. – Отваливай по-хорошему! Иначе правда буду кричать! И плевать я хотела, кто и что потом о нас подумает! – предпринимаю новую попытку его оттолкнуть от себя.

Что стараться гору свернуть. Бесполезно.

– Не отвалю, – тоже перестаётся улыбаться брюнет, цепляя гримасу полнейшей серьёзности. – Разве что после того, как обзаведусь чистой футболкой, – заявляет в ультимативной форме.

Устало вздыхаю. И только сейчас обращаю внимание на некогда белую тряпицу от «Tom Ford», которая непонятно с каких пор уложена поверх моего пиджака.

– Ты достал её из мусорки? – усмехаюсь, выгнув бровь.

Риторический вопрос, не требующий ответа. Филатов и не отвечает.

– А ты постираешь. Смотрю, ты в этом деле мастер, – заглядывает мне за спину, туда, где остаётся моя недостиранная блузка.

Вздыхаю снова. Вспоминаю про шефа и то, что моё время на исходе, не до пустых препираний. В этот момент приходит оповещение: в течении десяти минут прибудет курьер с обеденной доставкой. Вот и…

– Постираю, если отойдёшь и перестанешь ко мне прижиматься, – сдаюсь, но ставлю условие. – Мне так неудобно, – добавляю в качестве аргумента.

– Ага, отойду, и ты сбежишь. Нет уж, Варенька, – приторно ласково отзывается брюнет. – Моя футболка. Я жду, – отстраняется, но только слегка, чтобы у меня появилась возможность обернуться к воде.

Стиснув зубы, с большим усилием гашу в себе желание послать оппонента ко всем чертям. И да, тянусь к его футболке.

Чтоб ему пусто было!

Поскольку уговор – стирка, сушка в него не входит, без малейшего зазрения совести полностью замачиваю белый хлопок под горячим потоком, после чего с самым преспокойным видом достирываю последнее пятно на своей блузке, пусть на самом деле всё внутри меня кипит от негодования. Так больше не единого слова и не произношу, но мысленно разрываю дизайнерскую футболку на мелкие клочки, пока тру ткань между зажатыми пальцами. И с особым маниакальным рвением тщательно выжимаю её, представляя на месте вещицы кое-чью дурную шею, которую могла бы свернуть… а похвала за содеянное лишь добавляет масла в сжигающий моё нутро огонь негодования.

– Умница, – довольно сообщает Филатов. – Спасибо.

Я сижу на тумбе полубоком, тихо ненавижу его и злюсь на то, что вынуждена поддаваться. Он же… Он опять обнимает, прижимается ко мне плотнее. Помогает выжимать футболку. Едва его ладони накрывают мои – повторно вздрагиваю, затихаю, позволяю ему завершить задуманное. Смысл сопротивляться? Даже пальцы – и те раза в два крупнее, мощнее моих. Различаю каждую проступившую от напряжения на его руках вену и мышцу. Курьер прибудет совсем скоро, мне необходимо досушить блузку, одеться, убраться отсюда поскорее. Я помню об этом, да. Только не помню, по какой причине зависаю, заметив в отражении зеркала пристальный золотисто-карий взор, пока сушилка для рук обдувает горячим воздухом влажный шифон. Весь мир словно ставят на паузу. Забываю обо всём. Просто смотрю. Не в силах отвернуться. Да и что уж там, нет ни малейшей мысли об этом. И так хорошо. До поры до времени.