В одну прекрасную ночь на каком-то левом, нелегальном сайте с азиатскими буквами открылась в углу экрана маленькая рамка с категоричным приказом: «Fuck the Horse». Ася остолбенела; в вольном переводе это… О боже! Дрожащими руками она открыла секс. Она уже знала из чтения «Правека и других времен» Ольги Токарчук, что люди, а особенно русские солдаты, делают такое с козами. Но здесь не было русского солдата, зато какой-то дедуля скидывал портки и безуспешно пытался воткнуть себе в зад конское… достоинство, но оно все время выскальзывало у него из рук, да и что тут говорить, было великовато, размером с руку взрослого мужика. Она подкатила коляску к окну, перебралась на кушетку и уже оттуда открыла палкой окно, чтобы холод привел ее в чувство.

Из окна открывался вид на котельную соседней панельной школы, в которую она не ходила, и на трансформаторную будку, к которой она тоже не ходила. Ночами ток гудел ей свою песню об историях, которые происходят в электрических цепях. Об электронных воздыханиях, стонах, расставаниях, точно в мюзиклах. О продаже ящика для обуви в идеальном состоянии, о сплетнях из жизни звезд. Вальдек Мандаринка то, Вальдек сё, сними обои с Вальдеком. На трансформаторной будке висело объявление о том, что, во-первых, запрещено фотографировать, и, во-вторых, — прикасаться, и череп с костями нарисован… Эти таинственные металлические будки с гудящим, будто кто закрыл в них пчелиный рой, нутром много лет искушали ее. Под их влиянием пробуждалась воля к жизни.

Воля к жизни не частый гость в доме инвалида-колясочника.

Но однажды ее жизнь сделала резкий поворот: она отыскала на «Аллегро» бэушную рацию, мобильный вариант, вроде тех, что носят с собой полицейские и охранники. Кликнула иконку «Твоя цена». Дрожащими руками разбила копилку и нервно пересчитала пятаки. Набралось двести злотых. Если никто не перебьет цену, то достанется ей, ей, ей!

Но почему-то именно этот торг все послали куда подальше.

До сих пор на интернет-чаты она выходила как «Ася», то есть собственной персоной, и пыталась установить хоть с кем-нибудь контакт, но мужики оказались какие-то недоверчивые, наверное, думали, что под миленьким погонялом скрывается старый толстый извращенец с красным от постоянного тисканья членом и с мегастаканом мороженого из «Lieder Price» наготове. А когда поверили, то захотели перейти на скайп, но там бы выяснилось, что Ася отнюдь не секс-бомба. К тому же целью для нее был не секс. Дедуля с конем сделал свое дело, и эти вопросы перестали для нее на какое-то время существовать. Собеседники (например, кто-то под ником «on_stoit») сразу выстукивали: «Расскажи, что на тебе. На мне боксерки, но я их сейчас сниму, потому что мой уже поднял голову». Тогда Ася начинала брать ники из литературы. Пташка (большой успех!). Аль[41](ноль успеха). Э. Э., Лауфер, Куммернис, Вильга, Раухе, Марта, Клоска[42]. Особенно Куммернис пришлась по вкусу молодой святой. Но мужикам не хотелось заниматься сексом с женщиной под ником Куммернис. А один так даже написал ей в привате: «А может, сразу Винифреда, козлик?» И тут же появилась надпись: «закрыл приват».

Теперь же у нее в арсенале было мощное оружие — ее милый девичий голосок при одновременном отсутствии изображения. Целую неделю ждала курьера, а когда он появился, расплатилась и тут же проверила, не обманули ли ее. Она с нетерпением читала полную опечаток инструкцию по обслуживанию (очень даже нелегкому, как оказалось) модели «Harry». Сначала по радио был слышен только шум. Зато в нем, где-то вдали, маячили загадочные голоса духов. Ася почувствовала, как к голове приливает волна крови, ее тело содрогнулось. Весь мир, приключения, автострады — всё в ее руках! В ее маленькой комнатке! Голоса по-черному ругались, потому что «зима опять, как и каждый год, стала сюрпризом для дорожных служб».

Крутила, крутила, пока, наконец, бабка не пошла к соседу, который разбирался в этом деле. Сосед был личностью сухой, но незаменимой. Пришел, обругал их и сказал, что у Аси плохая модель, ручная, которая в их панельном доме никогда чисто не поймает дальнобойный канал.

— А какая должна быть? — спросила она чуть не плача.

— А такая, как в машине!

— А к чему ее подключают?

— К прикуривателю!

— Но я не курю.

Он посмотрел на нее так, что она вновь едва не расплакалась.

Поскольку голоса всё еще были нечеткими, она упросила бабушку, чтобы та вывезла ее на инвалидной коляске на варшавскую дорогу, в то место, которое называют Татарской развилкой, и оставила ее там на целый день с рацией, с бутербродами и питьем в бутылке. Там стоял киоск с кофе, с белыми пластмассовыми стульями, одним зонтиком, сникерсами за стеклом и картами «Heyah» с напечатанным на них Вальдеком Мандаринкой. И вот впервые в жизни Ася припарковала там свою коляску и включила рацию. Вышла в 22-й канал и смело пропела в эфир:

— Прием! Проверка связи, как меня слышно? — Изо рта ее шел пар.

Потом был шум, треск и вдруг:

— Слышно хорошо.

И опять шум. А потом треск и:

— Как тебя зовут?

Шумы и треск всегда появлялись, если не нажимали на тангету во время разговора. Ася нажала тангенту и смело сказала:

— Меня — Ася, а тебя?

Треск и:

— Вообще-то Войтек, но все зовут меня Толстый. Толстый Болек из Тлуща. А где ты живешь, рыбка?

«А где ты живешь?» — к этому все всегда сводилось. Но с этого дня игра пошла ва-банк! Потому что литература никогда не выиграет у техники, а тем более у живого молодого мужика. Ольгу Токарчук — долой, старых мужиков — Пауло Коэльо и Уильяма Уортона — тоже долой, в угол, к зверюшкам из стекла, питаться пылью. Впрочем, Уортон сразу после этого умер. Ася проплакала всю ночь.

Сперва один спросил, как доехать до «Теско», а она не знала, но уже на следующий день обложилась автомобильными атласами и старалась помочь информацией. Она быстро схватывала их язык. Не «ехать», а «лететь», не «дорога», а «дорожка», не «друг, приятель», а «братишка, коллега», ну, и самое важное — «пока, ни гвоздя, ни жезла». А когда дождь как из ведра или зима снова удивит своим приходом дорожные службы, то — «шершавой дорожки». «Взаимно».

На трассе всегда был какой-то ведущий, альфа-самец, который всех держал за жабры, обзывался, вызывал на бой (за нее!). Если у кого-нибудь, например, появляются претензии, что Ася, дескать, «забивает канал». Когда она разговаривала с ним, то, видишь, не забивала, а как с кем другим начала разговаривать, то вдруг стала забивать. Тогда раздавались обиженные голоса, и ведущий на линии поводырь начинал:

— Ты, бля, пидор-сосиська-ёбаная, что ты к ней имеешь? Ну, говори, что ты к ней имеешь?! Хочешь встретиться со мной? Тебя, сукина сына, приглашаю сеткой выше, в отдельную комнатку, там посмотрим, как ты меня переговоришь. Прием!